— Тогда его величество останется вдовцом и не сможет иметь наследника! — возразил мужчина с бакенбардами.
— Нам придется пойти на это.
— Королевский род прервется! Этого нельзя допускать!
— Королевский род не прервется, пока жива Кларисса-Виктория, а она еще способна родить другого наследника!
— Ей почти пятьдесят лет!
— Убьем девчонку!
— Нет!
Придворные кричали, спорили, чего-то требовали… А его величество Рейн Корбиниан молчал. Интересно, что у него на уме? Только я задалась этим вопросом, он посмотрел на меня, и мы перенеслись куда-то.
4. Глава 4
Мы оказались в предсказуемой уже темноте. Пока я стояла в неуверенности, король отошел; послышались звуки возни и вскоре темноту разогнал свет вспыхнувших факелов. Свет был очень кстати; я огляделась. Каменные стены, каменный пол, камин, диван и прочая мебель; единственное окно занавешено, тянет сыростью, и слышно, как тоскливо снаружи воет ветер. Король подошел к буфету, достал из него бутылку и, откупорив ее, спросил:
— Боитесь?
— Боюсь, конечно.
— Тогда вы очень хорошо держитесь для испуганной женщины.
— Это называется «тихий шок», Ваше Величество. А еще я надеюсь, что нахожусь в коме.
— Что такое «кома»?
— Состояние между жизнью и смертью. Говорят, в этом состоянии бывают всякие видения…
— И вы думаете, что я плод вашего воображения?
— Если так, то вы очень интересный плод, — признала я. — Как и Дитрич, и Уэнделл, и остальные.
Король улыбнулся и подошел ко мне.
— Выпейте, — посоветовал он, — вам надо.
Я не стала изображать недоверие и спрашивать что там, просто взяла бутылку и сделала большой глоток. У-у-ух! Крепкое оказалось пойло, даже очень. Уверенная, что сожгла пищевод, я прохрипела ошалело:
— Что это?
— Виски.
— Хорошее...
Король оставил бутылку на столе, вернулся к буфету, покопошился в нем и снова подошел ко мне.
— Закусите, — велел он, протянув мне кусочек сыра.
Я попробовала сыр – на вкус он оказался как старый носок.
— В этом месте нет ни изысканных закусок, ни слуг, — объяснил король, когда я поморщилась. — Я переношусь сюда, когда хочу побыть один. Выпейте еще.
— Вы очень добры, — иронически протянула я.
— А вы слишком спокойны. Значит, вы тоже София?
— Софья.
— Вы знаете, что такое ненависть, Софья?
Отличное начало разговора…
— Может, поговорим лучше о доброте? — предложила я.
— Увы, я не настроен говорить о доброте. Обстоятельства не располагают.