Я развернулась и подбежала к кровати; сдернув с нее одеяло, я накинула его на зеркало, стараясь не касаться поверхности. Вороны затихли, безумное карканье перестало действовать на нервы; на нервы теперь действовала тягостная тишина.
— Рейн, просыпайся! — предприняла я еще одну попытку докричаться до короля. Увы, он снова меня не услышал. Тогда я подошла к нему и, размахнувшись, ударила по щеке. Ладонь от удара будто крапивой обожгло, но Рейн никак не среагировал, лишь голова его качнулась влево. Обойдя меня, он шагнул к зеркалу и сдернул с него одеяло.
Может, что-то или кто-то там, в этой зеркальной глубине, зовет моего бедового супруга?
Вороны снова начали летать вокруг нас, каркая так пронзительно, что у меня в ушах зазвенело. Их целью по-прежнему была корона: они старались сорвать ее. У меня мороз по коже пошел, когда я увидела, сколько порезов и ссадин уже на руках Рейна… Ему оставалось пройти совсем немного до зеркала, и тогда я, не придумав ничего лучшего, сильно толкнула его вбок, а потом ухватила зеркало за раму и потянула на себя. Дальнейшее происходило, как в замедленной съемке: зеркало начало медленно-медленно падать, а я медленно-медленно отступила назад…
На самом же деле все произошло мгновенно: зеркало разбилось, я отступила. Когда грохот сменился шелестом осыпающихся осколков, я позволила себе шумно выругаться. Зеркало разбито – враг побежден? Так ведь?
Мои надежды не оправдались. То, что было в зеркале, никуда не делось; оно восстало фрагментами из осколков и слепилось в человеческую фигуру.
Я заорала в ужасе, и – удивительное дело – сущность из зеркала ушла.
Вот только меня она забрала с собой.
Холодно… темно… страшно…
— Не бойся, — услышала я вполне человеческий голос, а потом почувствовала руки на своих плечах. Холодные, очень холодные руки...
— Кто ты? — спросила я; абсолютный мрак не давал возможности разглядеть похитителя.
— Что тебе даст знание моего имени?
— Знание твоего имени. Так кто ты и зачем меня похитил?
— Ты помешала мне, Софья.
— Ты знаешь мое имя?
— Я многое о тебе знаю. Ты умеешь держать себя в руках, но сердце тебя выдает, — промолвил незнакомец; его ледяная рука поднялась к моей левой груди и накрыла ее как раз над сердцем. — Ты помешала мне.
Та-а-а-к, а вот это уже что-то…
— В чем я тебе помешала?