Я молча кивнула и направилась к Душке-Черепу. Гордо повернувшись к автобусу и сборам спиной, та общалась со спонсором… пардон, меценатом.
- Великая сила искусства… Воспитание подрастающего поколения… С тех пор, как я создала этот театр… Первая премия международного фестиваля… Корреспонденты с телевидения… Прекрасные, прекрасные дети!
Чирик-чирик – Душка-Череп декорирует уши Константин Дмитриевича фигурной лапшой, одновременно делая изящную рекламу нам всем вместе, ну и себе в отдельности. Никогда не понимала, какой смысл так обхаживать человека, если он уже дал денег? Хотя, может даст еще.
- Татьяна Григорьевна, все готово, можно ехать!
Спонсор/меценат Константин Дмитриевич поглядел на часы и удивленно приподнял брови:
- Надо же! Ровно шесть утра, как вы и говорили! А я думал, вам, людям искусства, особой точностью отличаться не положено.
- Где делом руковожу я, там все идеально! Вы с нами едете, Константин Дмитриевич? – поинтересовалась Душка-Череп у спонсора.
- Нет! – ответил спонсор и почти испуганно покосился на наш автобус. – Там и так забито… Мы лучше машиной… - Константин Дмитриевич кивнул на припаркованный у стены черный джип, здоровенный и технологичный, как космический модуль.
Душка-Череп разулыбалась и шагнула в сторону джипа…
- Честь имею, Татьяна Григорьевна… - на манер киношных десантников спонсор прощально вскинул к виску два пальца. – Хорошей дороги. – И, повернувшись к режиссерше спиной, направился к своему четырехколесному монстру.
По инерции Душка-Череп сделала еще шаг. Остановилась. Кожа на затылке у нее натянулась, от нечеловеческого усилия удержать на губах дежурную улыбку. Дверца захлопнулась – и глухим рычанием распугивая по-куриному суетящихся мамашек, джип вырулил с площадки перед театром.
Душка-Череп поглядела ему вслед… Круто повернулась и направилась к автобусу, волоча за собой чемодан. Колесики чемодана орали и визжали, цепляясь за асфальт, словно высказывая то, что на самом деле хотела сказать их хозяйка.
- Пошли, а то сейчас получим за всех – и за переполненный автобус, и за спонсора, и за несовершенство мира. – Шепнула мне Микулишна и, придерживая болтающиеся на могучих плечах три сумки (плюс одна в руке), почесала садиться. Я шагнула следом…
Меня крепко взяли за запястье.
- Мы… Мы с мамой будем скучать. – Пробормотала бабушка, старательно отводя глаза – и торопливо сунула мне в руку купюру.