– Он на территории храма! – возвысила голос Айяна.
– Это Локьё знает, какие результаты может иметь вмешательство в
предопределение эйи. А фон Айвин относится к так называемой «новой»
элите, мало что испытавшей на собственной шкуре. И, как правильно
указала Проводящая, ничего особенно здорового в системе управления
государственной машиной нет. Потому отсутствие личного опыта может
завести фон Айвина куда угодно.
Флагман командующего эскадрой Содружества
эрцога Локьё «Леденящий»
Эрцог дома Сапфира Эзерберт Аний Локьё не имел возможности как
следует выспаться вот уже пятые сутки.
Он задрёмывал ненадолго, но дурные события или такие же дурные
мысли будили его, и всё начиналось снова: йилан, чтобы окончательно
проснуться, протокольные совещания, раздражающие собеседники,
отвратительные в своем напыщенном самомнении.
Самомнение, полагал эрцог, одна из опаснейших форм духовного
рабства.
Чем выше мы ставим себя над миром – тем в более глубокой яме
держит нас неизведанное. Чем уверенней мним хозяевами положения,
тем глубже души проедены страхом.
Высокая власть требует смирения, потому что с любой высоты
придется когда-то падать.
Да, он устал. Паутина вибрировала, предупреждая, что варианты
близлежащих событий слишком зависят от глупости или ума отдельных
двуногих.
Паутина требовала ухода во внутреннее, но внешнее вцеплялось как
гаки, (хищник с влажных планет, состоящий почти на половину из
зубастой костлявой головы). И эрцог дома Сапфира погряз в
суете.
Вчера день испортил Пфайфер, которого Локьё именовал про себя
«наша любимая истеричка», сегодня надлежало решить что-то с
алайцами.
Время их контракта истекало, а Локьё ощущал, что «Хайор» ему ещё
понадобится.
Он размял плечи и поднялся из кресла, в котором задремал.
Ему ничего не снилось. Это был «сон вызова», особого транса,
когда душа пребывает в иных мирах.
Эрцог знал, что в таком сне беспомощен, но амплитуда колебаний
паутины увеличивалась, и выбора его бестелесная суть в такое время,
как правило, не давала телу. Локьё становился вялым и засыпал
везде, где предоставлялась такая возможность.
Мальчиком его когда-то посчитали слабым и болезненным из-за этой
способности отдаваться временами небытию. Но годы закалили его дух,
научив взирать на мир достаточно строго и в полутрансе вызова, а
телом он слаб никогда и не был. Это медицина была слаба. А может,
отец, мало одаренный в плане психических дисциплин, не позаботился
заранее о балансировке нервной системы сына.