– Что значит – «живой»? – эрцог желал объяснений.
Бризо помотал головой и повторил:
– Живой.
– А мы, что? Мертвые?.. – начал эрцог раздраженно и замолчал,
задумавшись.
Действительно, в религии алайцев человек изначально мёртв.
Рождаясь, он из мира живых переходит в земной мир страданий и
смерти. Оттого убийство у алайцев считается актом благородным,
можно сказать оживляющим.
Противоречило бы этому принципу только убийство «живого».
Похоже, Бризо сомневался в своей оценке имперского капитана до
последнего, но слова эрцога о защите «Хайора» – склонили-таки чашу
весов.
– А с чего ты взял, что он – «живой»? – продолжил допрос
эрцог.
– Люди мои говорят. Говорят – он любит.
– Кого, болван?
– Всё любит. Мы любим себя – а он любит всё. Мертвый тоже может
любить. Но мёртвый любит зачем-то. Я люблю женщину за удовольствия,
которые она мне даст и детей, которых родит. Я люблю тебя за боль,
которую ты мне даришь. А он просто любит. Как в сказках. Мои люди
волнуются и много болтают.
Эрцог задумался. В чём-то Бризо был прав. Поведение молодого
капитана ни под какие корыстные мотивы не попадало, как его ни
верти.
Взять хотя бы историю с самим Бризо. Получив в подчинение
алайский корабль, мальчишка вполне мог выяснить отношения и с его
капитаном.
Эрцог вспомнил кинувшуюся на алайца собаку... Нужно-то было
всего лишь промедлить долю секунды.
Но мальчик реагировал на Бризо, как на любого из своих. Локьё
видел это прекрасно. Настолько необидчивый? Или?..
Эрцог вспомнил, как имперский капитан опускал глаза или отводил
взгляд, пережидая вспышки его собственного гнева, и поднимал их
снова, такие же чистые и настырные.
– Забавно, – сказал он наконец. – Ладно, возвращайся к своим.
Ври фон Айвину, что хочешь – мои корабли в обиду «Хайор» не дадут.
Цену моему слову ты знаешь.
Бризо сдержанно кивнул и повторил так странно звучащее в его
устах:
– Благодарен.
Флагман командующего эскадрой
Содружества эрцога Локьё «Леденящий»
Гадкое дельце, думал Локьё,
уставившись в закрывшийся за Бризо шлюз. Просто – сквернее не
бывает.
Разговор с алайским капитаном вывернул наизнанку всё, в чём
эрцог дома Сапфира пытался убедить себя последние пару месяцев.
Похоже, щенок-капитан был вписан в паутину гораздо
основательнее, чем можно было предположить, анализируя его действия
и взаимовлияния.