– Хаттскую войну изучал? – спросил он, закрывая сейф.
Я кивнул.
– Вирусную часть помнишь?
Я прикрыл глаза. Память была ясная и чистая, как файл из
учебника.
– «Первыми биологическое оружие применили хатты. Снаряды,
начинённые вирусами, легко преодолевали сопротивление магнитных и
домагнитных полей имперских крейсеров. Скорость снарядов была
мизерной, они имели хаотическую траекторию движения, и потому не
распознавались системами защиты. Снаряды приклеивались к
корабельной броне и выделяли химические реагенты, разъедающие
хемоплатики внешней брони», – процитировал я. – Ещё вспоминать?
Мерис хмыкнул и покачал головой:
– Поди, и броню устойчивую к химреагентам помнишь?
Я пожал плечами.
– А чего её помнить? Далтит. Условно живая масса, которая
сжирает всё неживое, не защищённое той же домагниткой. Я же на
Севере служил на крейсере из далтита, там такие старички ещё на
ходу. Жвачку к стене прилепишь – сожрёт.
– Во-от, – удовлетворённо протянул Мерис. – А откуда у нас
появились разработки типа далтита?
– А я что, хатт, чтобы знать? Этому в Академии не учат.
– Ох, и хитрый ты, – рассмеялся генерал Мерис. – Типа, и в
коридорах ничего не слышал?
Я вздохнул.
– Сначала помрёшь ты, а потом уже особист в тебе сдохнет. Зачем
тебе компромат на тех, с кем я служил на Севере десять лет назад?
Да и не скажу я ничего. Колись сам.
Мерис повздыхал наигранно.
– Ты же должен понимать, что разработки велись с двух сторон.
Хатты просто успели применить это оружие раньше нас. Но тогда и у
нас командование удила закусило. В Империи в это время велись
волновые разработки, а на Экзотике…
Он замолчал, глянул на меня прицельно и выдал:
– На экзотике, чтобы выкурить хаттов из нор, создали…
борусы.
Слово это Мерис выдавил нехотя, но я уже слышал его от Дьюпа и
удивления изображать не стал.
Мерис вздохнул. Он понял, что знаю я больше, чем ему
доложили.
– Борусы, – продолжал он уже более раскованно, – это гибриды
вирусов и бактерий. Сначала это был некий вирус, в структуру
которого ввели нанобактерии. На том этапе дело казалось простым и
забавным. Вирусы были нужны, чтобы инфицировать живые клетки
хаттов, а нанобактерии, встроенные в механизм размножения вирусов,
вызывали окисление механических частей того самого «живого железа»
из которого наполовину состояли хаты. Однако учёные редко
останавливаются на чём-то, а в крови человека тоже есть железо.
После войны разработки продолжались. Новые штаммы борусов выявили
тенденцию к самоорганизации. Теперь генетически изменённые вирусы
вступали в определённый диалог с иммунитетом жертвы. Сначала – при
близком контакте, позже – и при контакте на расстоянии. Вирус как
бы информационно готовил живой организм к последующему заражению.
Когда это выяснили, лаборатории законсервировали. Потому что на том
этапе полностью обезвредить вирус не удалось. Болезнь необратима.
Мы успели выяснить, что первым делом борусы разрушают в организме
жертвы информационно-химические связи, затем кровь и саму
способность организма к кроветворению. Мало того, даже бесконтактно
они серьезно поражают иммунитет тех, кто с ними работает. Никакие
защитные средства не помогают. Играет роль только сопротивляемость
организма. Потому ты и заинтересовал нашего медика. И последнее… –
Мерис помедлил. – Борусы достаточно активно мутируют. Если они
вырвались на волю, через год могут измениться так, что человечеству
придёт очередная хана.