Ну, так ведь и я могу уйти в транс, делов-то. Как раз хотелось
бы вспомнить, как я сюда попал. Отстрелился от «Зигзага» и…
Что?
В лицо брызнула кровь. Моя собственная.
Терять контроль над происходящим мне всё-таки не хотелось, и в
транс я сползать не стал. А Бризо, скотина алайская, изо всех сил
мешал мне думать.
Он бил увлечённо, но оттого менее технично, чем ему хотелось бы:
рука опять дрогнула, кожа лопнула над ключицей...
Алаец выругался и украсил меня ещё дюжиной симметричных ранок,
играя бичом.
Лицо его кривилось: он потерял настрой, а с ним ушла и часть
удовольствия. Я тоже не реагировал: прикрыл глаза и сосредоточился
на дыхании.
Бризо, сообразив, что просто надоел мне и я сейчас вылечу в
транс, в раздражении отшвырнул орудие пытки и обернулся к
толстому.
Пшаки, знающий цену хозяйскому интересу, шустро порысил в
невидимый мне угол.
Пискнул коммуникатор. Но Бризо не обратил на него внимания, а
Пшаки подойти побоялся. Коммуникатор выдал ещё две или три трели и
смолк.
– Иди сюда, Пшаки! – заорал алаец, хлопая себя по колену.
Толстяк стал приближаться бочком, готовый сразу же
отскочить.
– Обработай ему раны. Как следует, криворукий! Если не успеет
подсохнуть к ночи, я сделаю из тебя кюрфу и буду жрать. Толстый
мешок с дерьмом! Ты-то даже для пытки не годишься!
Бризо изловчился и пнул-таки толстяка. Потом шагнул ко мне,
шумно вдохнул, расширив ноздри, и наклонился к моей груди.
Я почувствовал влажное шершавое прикосновение и понял, что он
слизывает кровь.
– Хорошо, – сказал алаец, поднимая голову и облизывая губы. –
Вот так – хорошо… – Он глубоко задышал, обнюхивая меня. – А ты
когда-нибудь занимался сексом с мужчинами, капитан? – Он провёл
рукой по моему бедру. – Нет? Повезло же мне, сегодня, однако!
Работай, Пшаки!
Алаец доброжелательно улыбнулся мне, ещё раз похлопал по бедру,
как фермер, хлопает свинью, радуясь, что она быстро набирает вес,
повернулся к двери и...
Мембрана разошлась, пропуская эрцога Локьё с целой толпой
офицеров Содружества.
Вот это была пауза. Настоящий театр.
Несмотря на боль, мои губы сами раскрылись в улыбке.
Эрцог Локьё смотрел на меня, и я видел, что он узнал.
Лицо Бризо исказилось. Он пока понимал только то, что эрцог
припёрся не вовремя, ох, как не вовремя.
– Вот чем ты занят так, что даже не можешь меня встретить! –
рыкнул Локьё. – Где ты взял это мясо? Забыл, что с Империей у нас
перемирие? Ты что, оглох, недомутировавшая крыса?