Ну вот, идет, надулся, как мыльный пузырь… А ведь и есть мыльный
пузырь, а не человек… Заработков никаких, если бы не съемки,
наверное, вообще сидели на бобах… Это я-то должна на бобах сидеть?
Хрен вам! Все хорошо, что в мир театра меня ввел… Да, пусть будет
пока что… у него еще есть резерв… внутренний, я бы сказала… Надо
будет его сегодня удовлетворить, конечно, поднадоел, правда, ничем
не хуже других, но и ничем не лучше тех же других… А когда мне было
семнадцать он казался богом… Хорошо, что казался, сейчас я бы ни за
что… Ничего, ничего, ничего, сабля, пуля, штыки, все равно… как там
дальше? Забыла… Потом вспомню. Осталось самое главное…
Жанна пошла к зеркалу, морщась, забрала волосы в тугой пучок,
чтобы не мешали, оказалось, что она страшно лопоухая девица, смешно
оттопыренные ушки портили все прекрасное личико. Жанна нахмурилась,
показала отражению язык, взяла тоненькую полоску скотча и стала
аккуратно притягивать уши к коже головы, закрепляя достигнутый
результат тем же скотчем.
Вот дура, забыла взять гримерный клей, ничего, пока дойду ничего
не случиться, а там переклею. Ничего, уже ничего не заметно.
Взлохматила волосы, посмотрела на себя в анфас и профиль, после
чего, удовлетворенная, показала себе язык, быстро оделась, и
выскочила из дома.
Глава двенадцатая
Дом – это место, где тебя кто-то ждет
Москва
Наверное, еще никогда Петр Евгеньевич Корчемный не возвращался
домой в таком прескверном настроении. С одной стороны, ему крупно
повезло: старик Переделкин выехал в Питер, а потому с докладом идти
всего лишь завтра поутру. Как сообщил адъютант генерала, его ждут в
половине седьмого утра. Что же, с утра, так с утра, не привыкать.
Петр посмотрел на часы. Было еще только половина одиннадцатого, не
самое плохое время для встречи мужа, тем более, что и о встрече
успел предупредить заранее, позвонил, как только оказался на
работе. Вот только окна почему-то темные, неужели Нина его не
встречает? А ведь должна. Должна…
У Петра почему-то не было нехороших предчувствий. Странно, мы
так слепы по отношению к тем, кто нам близок, и так хорошо видим,
что твориться в семьях соседей, что нечем тут удивляться. Короче
говоря, как только Петр открыл дверь квартиры и включил свет в
прихожей, как понял, что его настойчиво ждали.
Вот только ждали его аккуратно сложенные вещи – его вещи, и
записка от Нины, которая была прикреплена жевательной резинкой к
зеркалу в той же прихожей.