Так, ладно, с этим потом. А пока -
попробуем найти в новом положении хоть что-то хорошее. Как там, в
старой, слышанной ещё в студенческой молодости, песенке?
Я прожил, горестную
жизнь,
И понял не вчера:
Что, как судьба не
повернись,
Нет худа без добра.
И если я сорвусь в
каньон,
Неловкий, как
арбуз…[1]
Стоп-стоп! А вот это уж точно шиза:
распевать песню, неизвестно, сочинённую уже, или нет, когда сам по
сути, в полной… ну, вы поняли. Хотя – а что ещё остаётся? Попадать
так с музыкой…
Итак: некое преимущество перед
книжными попаданцами у меня, пожалуй, имеется: можно не тыкаться во
все углы, как слепой щенок, а неторопливо, ничего не предпринимая,
наблюдать, постепенно восстанавливая в памяти необходимые детали,
свыкаться, овладевать… чем?
Хороший вопрос – особенно с учётом
того, что я сейчас даже рукой пошевелить не очень-то могу. А если
бы и мог: надо ещё не напугать «себя-подростка». Он ведь
действительно может решить, самом деле, что чем-то серьёзно болен и
пожалуется взрослым… маме? Проси-прощай тогда нормальная жизнь,
здравствуйте врачи-невропатологи, а то и кто похуже. Нет уж, с
экспериментами по «перехвату управления» надо быть очень, очень
осторожным. Утро вечера мудренее – это про меня…
…какой ещё вечер? Женька тряхнул
головой. Тренировка началась как обычно, в семнадцать-ноль-ноль,
ушёл он спустя примерно час. На круглом циферблате часов, что
закреплены на столбе возле вестибюля метро «Динамо», стрелки
показывают восемнадцать-двадцать три. Темнеет в первых числах
сентября поздно – жизнь прекрасна! Девицы скрылись за поворотом
аллеи, Аст шагает рядом, то глубокомысленно рассуждая о контузии,
то вдруг перескакивая на виденные в кино фехтовальные приёмы –
недавно мы ходили в «Иллюзион» на
«Скарамуша»[2], и он до сих пор под
впечатлением.
- …может, тебя под локоть поддержать?
– закончил очередную фразу Аст. - А то ещё свалишься прямо на
эскалаторе…
Они, и правда, подходили к метро. К
низкому, оконтуренному со колоннадой, вестибюль станции «Динамо»,
ведёт широкая лестница из десятка ступеней. Верху, чуть в стороне
белый с тёмно-синими буквами киоск.
- Нет, не надо. - помотал головой
Женька. – Я что, девчонка? Сам дойду. Давай лучше по пломбиру, у
меня осталось ещё копеек тридцать, мама дала. Пятачок только на
метро оставить…