Я грустно вздохнула.
— Знаю, — передернув плечами, заявила Лала. — Магия под
запретом. Я только не понимаю — почему. Вот в северном
королевстве…
— Это северное королевство, — тут же перебила ее старшая сестра.
— Там все иначе.
Я беззвучно вздохнула вновь.
Да, все иначе. На севере, в Дарниге, магия не под запретом, как
у нас и в почти всех королевствах. У нас и рассказывать о
волшебстве нельзя, но даже мы, живущие не в столице, иногда слышали
сплетни о том, что в северном королевстве, которое больше всех
остальных вместе взятых, у власти не просто король, а король-маг.
Это и пугало, и интриговало. Если бы смогла, я бы рассказала
сестрам сказку про этот загадочный край, а так приходилось слушать
очередную волшебную версию нашей собственной жизни.
Мы на самом деле были принцессами и дочерьми советника короля,
вот только на этом сходство с историями Лэсс заканчивалось. Наш
дорогой дядюшка-король не завидовал брату, он и сам был невероятно
одарен и умом, и красотой. Женился наш правитель хоть по договору,
но свою жену любил безмерно, а она отвечала ему взаимностью. И
вообще была невероятно доброй женщиной. В любой сказке наша
тетя-королева непременно звалась бы доброй. А вот настоящей злюкой
оказалась наша собственная мать, хотя тут сказочные понятия черного
и белого были неприемлемы. Просто наша мама, дочь графа, оказалась
не готова к роли жены и матери.
Я помнила ее довольно хорошо, а вот Лала — не знала вовсе. Сразу
после рождения младшей сестры мать потребовала, чтобы нас услали в
какую-нибудь деревню под предлогом чистого воздуха и парного
молока. Именно эту версию знала Лала. Мы же с Лэссией помнили
невероятно красивую светловолосую женщину, которой хотелось
блистать на балах, флиртовать с кавалерами и вить веревки из
супруга. Дети же не давали матери забыть, что ей уже не
семнадцать.
О том, что отец нашу мать совершенно не любит, мы тоже знали.
Как знали и то, что родители постоянно ссорятся из-за частых измен
матери. Лишь в самый последний вечер перед тем, как нас увезли из
дворца, мы узнали, что мать все эти годы любила не отца, а его
старшего брата, нашего дядю-короля, и даже мечтала выйти за него
замуж.
Уже здесь, в небольшом поместье вдали от столицы, через год
после приезда мы услышали о том, что маму обвинили в
государственной измене — она пыталась отравить собственного мужа и
королеву. Королева выжила, а вот отец погрузился в забытье. Нашу
мать не казнили, но отправили в обитель под неусыпный надзор, где
она и находилась по сию пору. Отец же так и не оправился от яда,
долго болел, а потом тихо умер, так и не очнувшись.