- Милицию[1] нужно организовать, - я
все же решил высказаться. – Как можно быстрее. Уговорами народ не
удержишь, все сейчас злые. Наши могут почувствовать себя
победителями в захваченном городе, да и местные… Сколько они по
домам сидели?
- Возьмешься? – с надеждой взглянул на меня центурион. – У тебя
неплохо получается, - он кивнул на висельников.
- Нет уж, спасибо, - сразу открестился я. – Это не для меня.
Встречу где – пресеку, а так я больше по чистым. Дождусь
возвращения старика, и будем отряды формировать.
- Что за отряды?
- Мы какую территорию контролируем? – ответил я вопросом на
вопрос.
- Да никакую пока, - удивился Северин. – А то сам не знаешь!
- Ну вот. А с отрядами будем контролировать. На одних фермерах
жизни не построишь. Нужно заводы запускать, как тот химический, с
которого мы нитроглицерин забрали. Связи налаживать с другими
городами. Не на уровне «мы вам поможем, но потом». Разведка опять
же. А то новости из газет узнаем! Я думаю, нужно много небольших
отрядов на локомобилях.
- Хорошая мысль, но давай об этом правда с Рубио. Сначала нужно
с этим всем разобраться – он неопределенно повел рукой, имея виду,
видимо, Памплону.
***
Иерарх Прим вспоминал. Воспоминания широким, полноводным потоком
заливались в сознание и не было никакой возможности остановить эту
пытку. Вся грязь, весь ужас и мерзость его прошлого заполняла
сущность. Все то, что его хозяин когда-то милостиво отделил
прозрачной чистой стеной безмолвия теперь стремительно
возвращалось. Перед глазами мелькали сцены из прошлой жизни – такие
яркие, будто он прожил их только что. Это было так больно, что
физическая боль, терзавшая тело, выворачивавшая суставы, гулявшая
стеклянным песком по венам почти не ощущалась. Прим готов был
отдать все, чтобы только остановить эту пытку. Недовольство
господина никогда не было приятным, но такого, как сейчас не было
еще никогда.
Иерарх Прим не мог даже сказать, как долго продолжается
истязание. Он вообще слабо понимал реальность, полностью
погруженный в прошлое. Однако вопрос, зазвучавший в голове он
осознал сразу же.
- Я не знал! Не знал! – Иерарху казалось, что он кричит, однако
для посторонних наблюдателей, будь они в состоянии видеть и слышать
происходящее, он по-прежнему оставался безмолвной и неподвижной
фигурой. – Я сделаю, только забери это обратно господин мой. Убери
мою грязь, молю тебя! Я больше не вызову твоего недовольства!