Его душевные метания прервал стоявший рядом воин – кряхтя, он
возился с ручными браслетами. Когда манипуляции с кандалами
закончились, боец с облегчением вздохнул, а цепь резко ушла вниз.
Лязгнув металлом, Седой с трудом приподнял руки – груз был весьма
ощутимым. После этого началась возня с ножными браслетами.
- Вы ополоумели, вертухаи?! – возмутился Решетов. – Я как
пойду-то?!
- Ногами! – «остроумно» пошутил кто-то, и среди стражников
послышались издевательские смешки.
- Прекратить смех! – скомандовал офицер и обратился к Седому. –
Легата Сергей Решетов. Вы обвиняетесь в убийстве алтари Кадуса.
Сейчас вы будете доставлены в королевскую тюрьму. При попытке к
бегству вы будете немедленно убиты.
- Попытка к бегству?! – возмутился Сергей. – Ты в своем уме,
болван?! Исходя из того как вы меня упаковали, я вообще навряд ли
сдвинусь с места!
- Подъем! – ткнули ему в спину острием копья, когда манипуляции
с ножной цепью были закончены.
Седой с трудом поднялся на ноги. Сопровождаемый со всех сторон
нацеленной на него сталью, он был выведен из комнаты. Переставлять
ноги было неимоверно тяжело, а груз, подвешенный к рукам, заставлял
обода браслетов глубоко врезаться в кожу. После очередного шага
гиря, катившаяся за ним следом, больно ударила его в пятку,
заставив потерять равновесие. Седой свалился мешком на вымощенную
камнем поверхность.
- Подъем! – вновь бездушный укол острия копья.
Матерясь себе под нос, Сергей с трудом поднялся. Конвоиры и
арестант продолжили свое медленное шествие. Слава богам, идти
пришлось недалеко – уже через несколько десятков метров Седого
загрузили в повозку, прижав остриями мечей к жесткой деревянной
спинке скамьи.
По прибытии во дворец Тавра, исполнительные конвоиры долго,
беспрестанно понукая его сталью, вели его подземными коридорами.
Седой уже совершенно обессилел и постоянно падал, что неизменно
вызывало раздражение конвоя. Сваленный в очередной раз накатившейся
на него гирей, Сергей зарычал:
- Вы хоть с ног свои приблуды снимите – и мне, и вам легче
будет!
- Терпи – таковы распоряжения начальника конвоя! – в свою
очередь вздохнув, ответил один из воинов.
Наконец, когда казалось что прошла уже целая вечность,
послышался звук несмазанных петель отворяющейся двери клетки. О,
как он был знаком Седому, долгие месяцы жившему в подобной
«конуре»! Его швырнули на пол, скудно посыпанный соломой. Ничего не
видя перед собой из-за мешка, надетого на голову, Решетов
взмолился: