— Я всё равно ничего не скажу, — прошипела сквозь плотно стиснутые от холода зубы, вяло дёрнулась в его хватке, тая надежду вырваться, хотя вся уже задубела.
От того, как сжались в гневе его губы до посинения, а крылья носа, чуть заострённого, дрогнули, и в глазах мелькнуло презрение, Агна явно поняла, что ответила не то, что нужно, но плевать. Кто он, вообще, такой? И как смеет с ней так обращаться?
Приближавшиеся голоса и всплески воды под вёслами разорвали оцепенение.
— Это мы ещё посмотрим, — пригрозил, сгребая девушку в охапку, и потащил к берегу.
И тут произошло то, чего она так опасалась: в глазах поплыло, головокружение мягко толкнуло в пропасть.
***
Сколько прошло времени — Агна не понимала. Внутри и снаружи всё ещё плескались холодные волны, она кричала, призывая Воймирко, пытаясь достучаться до него, только из горла выходили лишь сдавленные сухостью стоны. Она слышала их краем сознания, но не могла очнуться — слишком слаба. Агна билась, пусть отяжелели уже ноги и голова, но пыталась пробиться сквозь толщу небытия, но тут же проваливалась на дно.
— Воймирко, — хрипло издало её горло, и накалившийся в груди звук его имени раскололся на сотни кусков, которые она пыталась собрать, обжигаясь.
Всего лишь на короткое мгновение она вырвалась из небытия, слепо шарила по холодному железу руками, пытаясь уцепиться хоть за что-нибудь, ощущая под пальцами холодные диски брони, и чужие пальцы на спине и бедре, прожигающие кожу сквозь мокрое платье — её куда-то несли.
— Приходит в себя, — послышалось со стороны. — Хорошенькая. Интересно, как долго он использует её?
— Доберёмся до Роудука, и разузнаешь всё, — равнодушно отозвался уже знакомый, залёгший в грудь стылой лядиной голос.
Агна почувствовала, как мускулы рук незнакомца напряглись так явственно, что сквозь воспалённое сознание поняла, что это был уже не сон, её и в самом деле несли. Она разлепила отяжелевшие и горевшие веки.
— Воймирко? — лицо над ней приобрело более чёткий облик, и черты его были чужие.
— Я не Воймирко, — ответил резко, сжав челюсти, так, что дрогнули желваки.
Оторвав от девушки взгляд, в которых буйствовало раздражение, он посмотрел куда-то вперёд, видно, совершенно не желая видеть её, и только сильное вынуждение заставляло его тут же не бросить её прямо на землю.