– Спасибо, – деревянно ответила Верлена. – Обязательно.
Спасибо.
– Всего доброго, коллега, – весело чирикнула трубка, и Верлена
почти воочию увидела приятную улыбку пожилой стройной секретарши из
приёмной Нэллы Генриховны. – До завтра!
– До з-з-з-з…
Короткие гудки.
Я ехал весь день на попутках, я шёл
пешком,
Ехал всю ночь на автобусе Ричмонд –
Детройт.
Девочка моя, я так устал,
О моя девочка, я ехал к
тебе,
Сделай кофе, моя сладкая,
Я просто хочу отдохнуть
часок
У твоих колен.
Джонни из Бруклина (подстрочный
перевод)
– Доброе утро, Верлена Дмитриевна!
– Верлена Дмитриевна, моё почтение! Ты к себе? Зайду через
часик.
– Верлена Дмитриевна, Верлена Дмитриевна! Срочно! Правила для КК
изменились! Ой, поздороваться забыла…
Личный рай Верлены выглядел совсем не так, но данная
разновидность пекла ей определённо нравилась. И дружным, слегка
повёрнутым на работе, коллективом, и отношением к новым
сотрудникам, и, страшно сказать, компетентным начальством. А уж
условия…
На личный рай компания «Dollина» не тянула, но уровень «работа
моей мечты» – пожалуй, можно было смело засчитывать.
Пять месяцев пролетели как три дня.
***
Роковой-сороковой день рождения прошёл неожиданно хорошо,
поскольку почти без отрыва от работы. На перерыве в отделе слопали
тортики под чай и две бутылки шампанского на пятнадцать человек.
Коллеги с новомодными бумажными колпачками на головах (ну, для
Верлены новомодными, остальные давно привыкли) спели ей
«хэппибёзду» и забросали конфетти. Шеф отдела Вениамин Кондратьевич
сказал всё, что полагается говорить шефу на днях рождения
подчинённых, пожалел только, что Верлена так недавно работает, а то
бы ещё и грамоту дали. Но грамоты, сказал шеф, чьё чувство юмора
вызывало больше вопросов, чем убийство Кеннеди, выдают только после
года работы, а раньше никак. А жаль, вздохнул шеф. Яркие глянцевые
грамоты нравились ему, как ёлочные игрушки нравятся детям –
абстрактно, без привязки к практическому приложению.
А вечером пришли Светка с Машкой, душевно посидели с винцом и
отключенными телефонами.
*
Светка – почти полная Верленина противоположность.
Тихая, растяпистая, давно и безвозвратно семейная, Светка не
выносила споров и конфликтов. У неё сразу же делалось такое
несчастное лицо, что зарождающемуся рядом скандалу становилось
стыдно, и он усыхал сам собой. Голосок у Светки слабый и тоненький,
и сама она маленькая, худенькая, с большими тёмными глазами
затурканной лани.