Верлена и сама это понимала. У каждого человека есть свой личный
страх. Кто-то боится змей, кто-то клоунов… Верлена боялась
неопределённости. Ну ещё тараканов. Но неопределённость хуже
тараканов, её не прихлопнешь тапком.
– Ты права, – медленно проговорила она. – Пойду. Одного только
не понимаю… Почему они так всполошились, Светик? Даже если бы я
рассказала об этом в программе «Мир потустороннего» на канале
«Френ-ТВ», кто бы поверил? Я и сама не знаю толком, что именно я
видела.
Светка немного помолчала, хмурясь и катая по столу шарик из
хлебного мякиша.
– Вот заодно и выяснишь, – сказала, наконец. – Мне кажется, что
всё должно иметь какое-то рациональное объяснение, не особо
приятное для фирмы, даже компрометирующее, но в рамках закона.
– Ты имела в виду уголовное право или законы природы? –
попробовала пошутить Верлена. Чем дольше она думала о новом походе
в «Dollину», тем больше ей нравилась идея. Лицом к врагу – это
по-нашему. Лишь бы сразу не треснули кирпичом по голове, а уж потом
она обязательно разберётся ху из ху, а ху из зомби.
Но Светка шутливого тона не приняла.
– Всё равно опасно, – пробормотала она. – Не расслабляйся ни на
минуту, пока не узнаешь. А если узнаешь – тем более не
расслабляйся.
– И зарплата просто шикарная, – вздохнула Верлена.
Неопределённость если не пропала, то точно сузилась до приемлемого
зазора. – А ещё премиальные обещали…
– Солнышко, – чирикнула Светка, – твоя задача – разобраться,
насколько всё плохо конкретно для тебя. Зарплата – дело
десятое.
Была бы на Светкином месте любая другая человеческая особь,
получила бы матом, в три загиба. Но Светка есть Светка. За широкой
Пашиной спиной она, наверное, уже забыла, как они втроём
сбрасывались медяками на одну булочку в институтском буфете.
– Не скажи, – только и ответила Верлена. – Иногда даже очень
первое…
*
А в «Dollине» всё прошло совершенно не так. Никто не делал
многозначительных намёков, не сыпал смутными угрозами, не пытался
перекрасить чёрное в белое и вообще ничего в духе триллеров
«одинокий герой против могущественной компании». Может, компания
была недостаточно могущественной.
– Мне очень жаль, что с Нэллой Генриховной это случилось во
время собеседования, – в меру опечаленно сказал Борис Орестович,
начальник отдела кадров. – Но… у неё уже год прогрессировала
тканевая метастабильность, все об этом знали. Могло случиться в
любой момент, где угодно. Нэлла Генриховна была всецело предана
фирме, до последнего ходила на работу… Она любила своё дело, хоть и
была уже в совете директоров, не бросала. Потрясающий специалист.
Именно она выбрала вас, Верлена Дмитриевна, на эту должность.