Мама закрыла лицо ладонями. Ребе решил, что ей так стыдно за сына, что она не может смотреть ему в глаза. На самом же деле маму душил смех. Усилием воли подавив его, она сумела лишь выговорить:
– Я поговорю с ним, ребе.
В тот же вечер мама выяснила у Гили, отчего он с таким интересом разглядывал надписи на заборе. Он ответил, что ему хотелось понять, что это за слово такое странное, он его никогда не слышал. Мама объяснила, что это такое и больше к этой теме не возвращались.
Утро красит нежным светом
Стены древнего Кремля,
Просыпается с рассветом
Вся Советская земля…
…звучала по радио песня. Эта, и многие другие будили нас по утрам, с них начинался день, у кого – трудовой, у кого – учебный. Народ просыпался, вставал и шел строить светлое будущее. Строили его очень добросовестно, и многие искренне верили, что оно действительно будет светлым. Другие верили, потому что боялись; не верить было нельзя – “неверующий” объявлялся врагом народа.
В то тяжёлое время сталинских репрессий наша семья не пострадала. Но как часто мы слышали тогда, в 37-ом, об арестах “социально чуждых элементов”!
Помню, как однажды вечером прибежала к нам тётя Цива, взволнованная, лица на ней не было. Мама перепугалась:
– Что с тобой? Что стряслось?
– Взяли родителей Яши, – почти шёпотом сказала тётя Цива.
– Какого Яши? Куда взяли? – не поняла мама.
– Арестовали.
– Погоди, ты сядь, объясни, что случилось?
– Мальчик Яша Гольдман учится с Меиром в институте, – сбивчиво заговорила тётя Цива, – его родителей арестовали вчера. Такие хорошие люди! Они у нас были как-то… Поздно вечером пришли из органов, ничего не объяснили, устроили обыск. Что искали? Ничего не сказав, обоих родителей увели. Сегодня Яши не было в институте, так Меир пошёл к нему после занятий, узнать, в чём дело. Тот ему рассказал, что случилось. Мальчик в шоке, не знает, что делать… А я теперь за Меира боюсь.
– А с чего тебе бояться за Меира? – не поняла мама.
– А как же! Они ведь друзья с Яшей! А вдруг они начнут искать среди друзей…
– Перестань! Не будет ничего! И вообще, всё выяснится, может это ошибка. У нас без вины не сажают! – уверенно сказала мама.
– Лена, ты правда в это веришь? – печально спросила тётя Цива,
– Как же жить, если не верить?
– А ты забыла, скольких наших соседей забрали? Ты что веришь, что они все виновны? Что это были враги народа? Люди слово молвить боятся, даже в доме у себя боятся говорить, потому что стены имеют уши. Сосед на соседа доносит, если тот ему не угодил. Полгода назад, помнишь, я тебе рассказывала, как наших соседей Коэнов, взяли. Их кошка съела соседского цыплёнка, а те донос написали, будто они портрет Сталина выбросили… И ведь никто не стал разбираться, что у Коэнов отроду портрета Сталина в доме не было.