После
войны Хаоса законопослушные темные маги стали большой редкостью.
Сначала по ним прошлись демоны, впрочем, как и по всем остальным.
Потом перепуганные люди изрядно проредили уцелевших, мало обращая
внимания на специализацию и не понимая, что рядовой владыка мертвых
или, к примеру, химеролог Врат тварям при всем желании не откроет.
Демонологов вообще вырезали под корень и только потом сообразили,
что они могли бы стать лучшими борцами с порождениями Бездны, и
принялись кусать локти. Ну а когда все более-менее успокоилось,
насколько этот термин к изменившемуся миру стал вообще применим,
выяснилось, что позиции магов вообще и ритуалистов в частности, то
есть почти всех из числа заигрывающих с темными силами, прямой
контакт с которыми для обычного человеческого существа неизменно
фатален, сильно пошатнулись. Места, специально оборудованные для
сложных и опасных экспериментов, оказались недоступными, сложные
таблицы с расчетами, на которые древние исследователи потратили не
одну сотню лет, тоже остались в покинутых городах. Плюс за
жертвоприношения разумных, даже преступников, в большинстве
государств ввели смертную казнь, борясь с расплодившимися, как
грибы после дождя, культистами. А кровь животных – это все же
совсем не то…
В
качестве финального штриха сыграл тот факт, что ритуальные маги
могли колдовать хоть и мощно, но достаточно медленно, а значит, на
поле боя с более-менее серьезным врагом без надежного прикрытия, в
идеале армии, им делать было абсолютно нечего. Разве что умирать.
Поэтому-то мэтры темных искусств испытывали большие сложности с
набором учеников, которые предпочитали при первой же возможности
забросить преподаваемую им стезю и переквалифицироваться. Асанта,
насколько я знаю, стала ведьмой после того, как вдрызг разругалась
со своими эльфийскими родственниками, чем-то очень сильно задевшими
полукровку. Ее стезя стала своеобразным плевком в глаз
перворожденным родичам. Правда, к чести последних стоит сказать,
что ошибку они вроде бы осознали и пару раз пытались извиниться под
предводительством остроухого отца девушки. Но она отвергала их
робкие попытки примирения. И теперь никогда уже не сможет
помириться с родителем и его собратьями. Разве что на том свете,
когда ее долгоживущая, но отнюдь не бессмертная часть семейства все
же туда попадет.