- А тебе какое дело? – враждебно спросила Кира, глядя в
пронзительные голубые глаза прямо перед нею. – Может, и
насмотрелась! Где я?
Он, оттолкнувшись руками от кровати – её голова от отдачи
подпрыгнула на подушке; стремительно встал с постели – кажется, он
вообще любитель резкого и быстрого движения, и спокойно сказал:
- У меня. Сейчас будет чай. Не помрёшь за это время?
Он вышел из комнаты, на мгновения впустив в неё волну еле
слышных голосов и жёсткого ритмичного стука – наверное, далёкой
музыки. Кира обхватила себя за плечи, придерживая края одеяла. Как
он свысока говорит с нею… Хотя, возможно, так небрежно он говорит
со всеми. Она слишком близко к сердцу принимает его недовольство.
Что ж… Его тоже понять можно: он спас, а спасённая ещё и
огрызается. Хотя какой благодарности он мог ждать, спасая человека,
который добровольно уже простился с жизнью?.. Потом представила,
как она выглядит. Ни грана косметики. Губы почти белые – с детства
бескровные, а сейчас тем более. Глаза без косметики тоже не слишком
выразительные. А волосы… Господи, уж что-что, а волосы она обычно
обихаживала: русые, густые, длинные – всегда гордилась ими, пока не
началось… Не вспоминать!
«У меня…» - он сказал. Что это значит? Он принёс её в свою
комнату?.. Из соседей, наверное. Вот и увидел, как она сидит на
скамье. Хотя, насколько она помнила, все дома по соседству были
темны, а значит – пусты. Приехал позже? Поэтому она не видела света
в окнах его дома… Пока время есть, огляделась, приподнявшись на
локтях. Небольшая комната – без единого намёка, что в ней кто-то
жил или живёт. Небольшой встроенный шкаф с антресолями. Одна из
дверец завешена тканью, кажется покрывалом. Кровать. Приземистая
тумбочка рядом. Чуть дальше от входной двери, куда ушёл этот
агрессивный тип, ещё одна дверь – поменьше. Не сразу, искоса
оглянулась на окно. Оно тоже оказалось плотно занавешенным –
шторой. Нет, это не комната, где он живёт. Но здесь дома огромные.
Наверное, здесь живут его родители, а пока их нет… Она запуталась в
предположениях и раздражённо решила спросить у него самого, что это
за дом.
Он вошёл, и вместе с его появлением в комнату снова ворвалась
звуковая волна приглушённой музыки и множества голосов. Дверь в
комнату он пнул, чтобы она открылась, а потом закрылась, потому что
руки были заняты журнальным столиком, который он грохнул перед
кроватью. На столике – поднос с неожиданно изящным чайничком,
сахарницей и двумя чашками.