– Что это? – Опамятовался он.
– Ты орал как сумасшедший на каком-то иностранном языке.
– Как?!
– Сначала: У! ууу! У!Ю! – бубую! У!Ю! – лубую! Улю-блю-блю!.. Потом как-то переставил и соединил звуки в один звук, это на разный лад ещё кричал, потом спокойно и внятно вдруг произнес: «Люблю…Люблю. Вот что не хватает».
– Люблю. Люблю, – задумчиво повторял Хавроня, пробуя как звучит это слово и снова вскричал словно ужаленный: – Хрюня! Это я тетя люблю! Люблю – слово красивое и мелодичное, и обозначает оно какое-то новое радостное чувство. Люблю – это наше с тобой сочинение.
Хавроня с веселым гиком исполнил диковинный танец, прыгнул на Хрюню и принялся тискать её, обнимать, целовать. Хрюня перепугалась не на шутку, замахала лапками, отбиваясь и отбрыкиваясь от неожиданного кавалера.
– Кыш, нахал! Кыш! Кыш! – смущаясь, лепетала Хрюня. – Фу, как не стыдно! Ай, как не стыдно!
Однако слово, оглашенное соседом, заинтересовало, также как и его редкая взволнованность. Почесав брюхо, сказала:
– Правда твоя, Хавроня, всё это необычно, но мне это ничего не напоминает.
Хавроня сбивчиво, сильно волнуясь, взялся объяснять о неведомой силе, посетившей его, о драгоценном камне, о пламенном цветке, о великом волнении, после которого осталось воспоминанием: «У!Ю! – бубую!», и как частица того же волнения пришла, когда он коснулся её.
– Врешь ты всё! – оборвала Хрюня, зевнув во всю глотку. – Ты известный хвастун и фантазер. Сходи и принеси мне тот цветок. Может быть, и я переживу сходное с тем, о чём баешь, и будем тогда радоваться вместе. А лучше тащи драгоценный камень. Да поищи получше: может быть, он там не один. Вот тогда заживем с твоим новым словом в обнимку.
– Как же найду! Все великое приходит одиножды. Разве мало моего рассказа.
– Мало! Тащи камень или цветок! И я допущу тебя к себя: целуй и тискай, сколько сможешь и хочешь.
– Эх, ты! Скоро сама себе перестанешь верить. – Обиделся Хавроня, потопал восвояси, поискать тот самый цветок.
Идет лесом, идет полем, день идет и ночь идет. Зашел невесть куда. Глядит по сторонам и видит алый всплеск, радуга сомкнулась в шар, багровый вихрь кружит и веет над блистающим оттенками шаром. Страшно стало Хавроне. Крадучись и пугливо озираясь, пробрался поближе. Осмотрелся уже смелее и увидел, что он в расщелине у подножия горной гряды, которая поминутно меняла лик, точно каменные истуканы – огромные, хмурые, грозные стражи – менялись рядами, выказывая так всю силу и мощь доблестной рати, стоящей на страже трепетно колыхающегося красного шатра. Шаг за шагом Хавроня подошел ближе, уразумев, что он скорее гость, чем жертва.