- А я – Артём Разумовский из Питера, - сказал загорелый. – Что
совсем рядом с Лугой, можно сказать.
- А так тебя зовут – Тёма? – спросил я.
Он задумался на секунду.
- Нет. Чаще – Артик. С давних времён.
- Чё за фигня? – спросил бульдог надменно. – Какой ещё
Артик?
- Ну да, лучше бы Интель или Перш. Мне нужен для дыхания другой
газ, - непонятно сказал Артик. Бульдогу, как и мне, это ничего не
объяснило, он только посмотрел хмуро и неодобрительно. А Артик ему
улыбнулся. – Может, тоже назовёшься, боец?
Некоторое время бульдог думал, достойны мы с Артиком того, чтобы
он назвал нам своё имя, или нет. Потом решил, что всё равно мы его
узнаем рано или поздно, и сказал мрачно и отрывисто:
- Серёга. Калюжный, - а откуда, не сказал. А руки наши стиснул
так, будто хотел кости переломать. У него была громадная квадратная
лапища в мозолях. Я подумал, что он откуда-нибудь из деревни,
наверное, а когда Артик сказал, что он из Питера, Серёге про
деревню стало не выговорить. Он, может, вообразил, что Артик
закинется ещё больше.
По-моему, Серёга ошибался. Но разубеждать его я не стал.
После того, как мы друг другу представились, говорить получалось
чуть полегче. Но всё равно напряжённо. Серёга и Артик аккуратно
разговаривали – держали нейтралитет. Чувствовалось, что стоит
кому-нибудь сказать что-то попросту, не обдумывая тщательно – и
впору будет только драться.
Я видел, что Серёга в армию пошёл очень идейно, а Артик – потому
что так пришлось. Видел, что Серёге страшно хочется думать о
«горячих точках», о войне и о подвигах, что Серёга думает, как он
крут и как будет Родину защищать. А Артик, по-моему, на всё это
глядел скептически: и на армию, и на войну, и при слове «подвиг» у
него делалась скептическая мина. Ещё я видел, что Серёгу этот
Артиков настрой бесит страшно, а Артика Серёгин энтузиазм
смешит.
Я тут был не с Артиком и не с Серёгой – где-то между. Я на
подвиги не рвался, воевать мне совсем не хотелось – то есть,
западло было бы косить, но рваться в бой, как Серёга, я не стал бы
ни за что. Мой отец считал, что армия делает человека мужиком – и я
не мог с ним спорить, и обмануть его ожидания тоже не мог. Вот и
всё... хотя за эти первые недели я пока что начал чувствовать себя
не мужиком, а роботом.
Наверное, в какой-то степени это все чувствовали. Серёга с
Артиком не выглядели, как загнанные до полусмерти, но они тоже
устали. И мне было понятно, что Серёга хотел смысла в том, что мы
все делаем... любопытство Артика мне тоже было понятно. Когда этот,
в штатском, в кабинете у полковника сказал, что от меня ждут
серьёзных поступков и героизма – у меня тоже дыхание спёрло. Я
знал, конечно, что вовсе не лучший – но меня отметили, мне
захотелось соответствовать.