– А знаешь,
о чем я больше всего жалею? – наконец тихо, буквально шепотом
произнес Йоно.
Марк
подернул плечами:
– О том,
что подчиненных бросил?
Тот
отрицательно покачал головой.
– О том,
что перед директором своего исследовательского института себя этим
побегом некрасиво выставил?
– Нет… –
Йоно грустно улыбнулся и покачал головой еще раз. – О том, что
тогда на весь этот его директорский бред повелся и отказался ради
должности прямо в его кабинете с Сестренкой дружить. – Он хохотнул.
Хохотнул откровенно нервно. – А ради чего отказался-то? Ради
должности так называемого начальника отдела? Ради того, чтобы
двумя… – кажется, он хотел вставить какой-то нелицеприятный эпитет
в адрес своих бывших подчиненных, но в последний момент удержался,
– людьми командовать? Вроде как – «командовать». А знаешь, что
после моего так называемого повышения, принципиально изменилось? –
Йоно откровенно выжидающе посмотрел на Марка.
–
Ничего?
–
Совершенно! – Йоно протяжно вздохнул, – Я долго после этого думал.
Вот скажи, почему я тогда не соврал? Почему? Что мне мешало
соврать, что я отказался, а самому не отказываться? Как бы этот,
сожри его Сестренка, директор проверил? А теперь… теперь… – Йоно
поджал губы. – Я всего лишь хочу работать, понимаешь? Работать! Я
хочу быть полезным! Я умею быть полезным! А ко мне относятся…
относились… – исправился он. – Ты просто не знаешь, каково
это…
– …Вдруг
осознать, что ты просто винтик, – закончил за него Марк, поднялся с
дивана, подошел к выключателю и погасил свет. – Ты правильно
сказал, я тебя понимаю. Если все еще к администратору бежать не
надумал, то ложись по-человечески, господин ученый.
– Я не
надумал, но…
– Я знаю,
что тут диван одноместный, потому и сказал, чтобы ложился ты. Не
бойся, я к тебе не прильну. Просто… считай это компенсацией за твой
испорченный ужин.
Дальнейшего
сопротивления, не последовало, и Йоно послушно вытянулся на
ложе:
– Спасибо,
Марк. Просто – спасибо. И это… извини, если что…
– Да спи
уже, болезный, – отмахнулся Марк и добавил: – Если тебе будет
легче, то я тоже от дружбы с Сестренкой отказался.
– Тоже
заста-а-авили? – зевнул Йоно.
– Нет. Я
сам. Но тоже по глупости. Обиделся. Вспылил.
В отличие
от давно уже вырубившегося «добровольного сокамерника», самого
Марка сон одолевать, как-то не спешил. А потому он просто сидел на
табурете, смотрел в черный провал окна и думал. Об этом забавном
ученом. Об Эталоне, в который тот рвался. О профессоре Андерсе. О
том, что, может быть, данная случайная встреча – знак? Марк не
особо верил в знаки, но…