– Уже
разрешил. Что, не понравилась наша София?
–
Понравилась, – не стал отрицать очевидного факта Марк. – Просто… Я
ее не знал. Она хоть и милая, конечно, и в моем вкусе, но
фактически незнакомая, а я… сложно и долго схожусь с людьми. Да и
не сильно удачное место там было для любви.
– А побег?
А возможное заражение?
– Ламия от
трупов не передается, а к живым людям меня все равно никто бы не
пустил. А бежать… Куда бежать, господин Лари? Вы, – он позволил
себе небольшой нервный смешок, – вы – Эталон. Прятаться от Эталона
– только злить Эталон, да и браслет… Мне что, нужно было ногу себе
отрезать?
– Один
именно это и попытался сделать… Дважды идиот! Еле помешать успели.
Ладно, продолжайте отмечать без меня, а то вижу, что я вас смущаю.
С завтрашнего утра у вас начнется все самое интересное. Так что
сильно не напивайтесь. Это в ваших интересах.
– Слушай,
Альвар, – обратился к нему Марк, когда полковник их покинул. –
Скажи честно, тебе в твоем хосписе как было? Ну, как
человеку?
– Терпимо.
Не санаторий, конечно, но я бывал в местах на порядок хуже. Веришь?
– сухо и холодно ответил бывший помощник командира.
Марк ему
верил, а также прекрасно понимал, что с сегодняшнего дня он
перестает быть для Альвара другом и становится заклятым
конкурентом, так что дальше пили и закусывали они в полной
тишине.
***
Альвар
отключился сразу же, как коснулся головой подушки. Чего не скажешь
о Марке. Тот ворочался и так, и эдак. Лежал и на правом, и на левом
боку. Пробовал даже считать баранов. Результата было –
ноль.
В итоге он
решил просто лежать на спине с закрытыми глазами, надеясь, что его
рано или поздно вырубит. Время тянулось мучительно
медленно.
***
Оно
плакало. Она! Искренне. Как бы мысленно. Ей было плохо. Очень
плохо. Марк понял это совершенно четко. Понял и чудовищно захотел,
наплевав на всевозможные проверки, этой «кому-то», помочь. Утешить,
подбодрить. При других обстоятельствах Марк бы тридцать три раза
подумал, прежде чем ввязываться в эту беседу. Однако сейчас… Может,
выпитый на досуге алкоголь притупил чувство осторожности. Может,
свою роль сыграл хоспис и вызванные им воспоминания. А может, все
было куда проще, и в Марке проснулась банальная человеческая
жалость? Скорее всего, последнее.
– Не плачь,
– «подумал» Марк. – Пожалуйста, не плачь. Все хорошо…