Стойкая оловянная принцесса устраивается рядом с
Топоровым, своим бывшим генеральным, я усаживаю рядом Лёшку и присаживаюсь с
другой стороны стола. Иван Константинович усиленно пытается не выдать
удивление, но Полина неуютно ёрзает под его взглядом.
– Итак, – начинаю я, чтобы хоть как-то скрасить
неловкость этих двоих, – в понедельник, когда я приеду в офис, думаю, часам к
десяти, я бы хотел просмотреть отчёты о проделанной работе за последние три
года от каждого отдела. От бухгалтерии – всю финансовую отчётность, договора,
накладные, счета-фактуры, акты сверок и бухгалтерский баланс за пять лет.
Полина, я пью зелёный чай, без сахара. Ссылку на магазин вышлю вам на почту,
закажите, пожалуйста, сразу несколько коробок. От вас, Полина, я попрошу
подготовить расписание на ближайшие две недели, и мы покумекаем, как вписать в
него мои уже запланированные мероприятия.
– Конечно, – посерьёзнев, откликается она. – У меня всё с
собой, если желаете, можем обсудить расписание прямо сегодня.
От её сухого делового тона моя шея покрывается мурашками.
– Благодарю, но это лишнее. Обсудим в понедельник. К
которому часу вы обычно приходите?
– К восьми тридцати.
– Чудесно, я предпочитаю работать с десяти и до двадцати, в лучшем случае,
но, учитывая ваши обстоятельства, готов сдвинуть график. Но мне понадобится
ваша помощь в поездке через две недели. Это займёт время с пятницы до
воскресенья.
– Я не могу, – вырывается у неё. – Мне не с кем оставить сына.
– Сына мы возьмём с собой, Полина, – говорю ей тоном, не
терпящим возражений. – Обсудим позже. Покину вас на пару минут.
Я спешно иду по направлению к выходу, потому что там, в
дверях, со взглядом, наполненным злобой, стоит моя секретарша. Если быть точнее
– бывшая секретарша. Потому что она написала заявление на увольнение по
собственному желанию ровно две недели назад и не должна была здесь
присутствовать. Ни в качестве моей секретарши. Ни в качестве моей любовницы.
Тем более, не в этом смысле.
Потому что эта молоденькая профурсетка оказалась
настолько глупа, что решила повесить на меня свою беременность. Да вот только
не прокатило – о своём диагнозе я знал уже пятнадцать лет. Бесплодие.
Стерильность. Понятное дело, я не афишировал это направо и налево. Кроме моего
лечащего врача об этом не знал никто.