– Мелкий, к-которому крупно повезло?
– Мы в курсе. – ответил Герасимов. – Мы же были в отряде,
который его сопроводил.
– Ага. Так вот… Он принес сообщение от Моргота и он...
– Печеньки обещает! – перебил Барон. – Баб, мороженное и
шоколад.
– Именно. Из плюсов? Не надо воевать. Из минусов… Много их можно
найти. Не ловушка ли это?
Илья задумался.
"Допустим, Моргот нас не кинет… Но кем мы будем? Новой версией
его гвардии. Воевать придется все равно. Зачем мы ещё ему нужны?
Воевать с эльфами. А главное..."
Илья вспомнил все говно, что здесь видел и фразу Ньяля про
города, да школы. Про то, что все будет хорошо, надо только
победить. А если они сейчас покорятся? Все останется как есть ещё
очень надолго. Ну, смогут они сделать технологический прорыв на
ресурсной базе Моргота. Так его плоды надо будет делить. И новые
пушки Чёрный Враг отдаст скорее верным оркам, чем мутным
пришельцам. Так и закончатся все амбиции. Ничего коренным образом
поменять не выйдет.
– Я за войну. – спокойно заявил Илья.
– Ого. – усмехнулся Барон. – Мирного решения не будет!
– Мне в-все не нравится. – заявил Алу. – Но что делать? Жизнь
такая.
Попаданцы затягивали переговоры. Шли опрос и подготовка. Илья
думал, что решение в штабе уже давным-давно принято. Остальное
мишура. Пыль в зоркие глаза шпионов. Прошло ещё три дня тренировок
и работы. Утром было объявлено о переговорах. Туда отправлялся
Ньяль и Глор с ним в качестве толмача.
Широкое подножие горного склона обратилось на сутки в главную
переговорную площадку Средиземья. Из-за каменистой почвы там не
росло ничего кроме мха. Когда-то давно сюда, наверное, сошла
каменная лавина. Гномы называли это место "Язык горы".
На переговорах присутствовали делегации трёх рас. Люди, эльфы,
гномы. Разве что происхождение Аулендура вызывало большие вопросы.
Был ли колдун человеком? Мутный он. В лагерь люди его старались
лишний раз не пускать.
Гил-Гэлад и ко медленно вышли из леса.
"Да уж… Совершенные воины из древних времен". – подумал Ньяль
при виде эльфийской знати.
Каждый выше самых рослых людей на голову. Двигаются так, что
страх берет. Никаких лишних движений, никакого моросения. Богомолов
напоминают. Вроде неподвижные, а потом как схватят клешнями
своими…
В глаза Гил-Гэладу смотреть было физически неприятно. Чистые,
мёртвые и одновременно наполненные чем-то неизмеримо безумным. Две
ожившие бездны, почему-то оказавшиеся на бледном лице. Глаза, в
которых отражалась бессмысленная вечность.