Зимник петлял по лесу, огибая сопки, а мы с дядей Витей чесали
языками – а чем ещё в дороге заниматься? Я рассказывал про жизнь,
про семью – много чего рассказывал, а старый шофёр слушал,
ухмылялся сквозь щетинистые усы и крутил баранку.
– Деловой ты человек, Саня, – в очередной раз ухмыльнулся дядя
Витя, – я ж тебя ещё шкетом помню, всё надоедали вы с пацанами,
чтобы покатал вас. Помнишь? То-то... Ну кто б мог подумать, что
большим человеком на материке станешь?
– Да какой же я большой человек, дядь Вить! – рассмеялся я. –
Так, мелкий предприниматель. Там таких, как я – что собак
нерезаных.
– Ну собак не собак, а чего-то достиг... – вдруг он нахмурился,
и тон изменился. – Только вот про дом родной забыл совсем. Этот
плохо. Мать старенькая уже. Ей бы по хозяйству помощь не помешала.
А ты пропал с концами. Думали, не приедешь уже. Когда я тебя
видел-то последний раз? После армии же, так? Когда отца хоронили?
Скока годков минуло, а? Десять али больше?
– Двенадцать почти, – вздохнул я. – Сам знаю. Да как
вырвешься-то? Работа. То одно, то другое. У меня ж даже отпуска не
было за эти годы. Всё время этой мастерской отдаёшь. Я же – всё
сам, с нуля всё. Поначалу просто зашивался, минуты лишней не было.
Сейчас, как более менее устаканилась житуха и посвободнее стал, так
сразу и вырвался на Родину, так сказать. Сам понимаю всё, дядь
Вить. Но вот так сложилось.
Сосны расступились, и нам открылась ровная белая гладь – река,
закованная льдом. Дорога здесь разветвлялась: одна колея уходила
вправо, а другая шла напрямик через водоём.
– Так, сейчас переправа будет, – предупредил дядя Витя.
– Погоди-ка, – насторожился я. – Она же, кажется, правее была,
насколько я помню. А теперь здесь сделали?
– Так и там тоже есть. Просто эту мы сами накатали. Наши
поселковый тут ходят. Хрена ли нам такой крюк делать?
– Может, всё-таки по официальной переправе? – тревога накатила
на меня с новой силой. – А то как-то рискованно.
– Да ты не ссы, – буркнул недовольно дядя Витя. – Я всю зиму тут
езжу. И прошлую ездил. Нормально всё будет.
Машина медленно въехала на лёд, и тот зловеще затрещал под
колёсами.
– А мы ещё и порожняком идём, – продолжал дядя Витя, с прищуром
всматриваясь в белую колею впереди. – Тут фуры по двадцать тон
ходят. Мороз вон какой ударил! Это ежели бы весной, в оттепель,
тады я бы и сам не сунулся. Не дураки же мы тут, в самом деле.
Думаешь, только в Москве твоей все умные?