Похоже, моя речь возымела определённый эффект.
– Ладно, малой, – буркнул Йозеф. – Будь на нашем месте тати
какие, так тебя бы без разговоров грохнули и всё забрали бы. А мы –
люди мирные. Помощь, говоришь нужна? Может, и поможем, коли правду
говоришь. Покажи фузею.
Я снял с плеча ружьё и, подойдя ближе, протянул Йозефу. Тот взял
его, осмотрел с сосредоточенным видом (особенно замок долго
разглядывал) и произнёс:
– Хорошо, фузею я забираю, а ты, – он снова уставился на меня
грозным взором, – ежели чего учудить вздумаешь, пеняй на себя. Нас
тут – девять и все – с оружием, так что имей ввиду. Садись, – он
взглядом указал на место у костра. – Дам тебе поесть. Только учти:
сейчас нам нужно сделать одно дело, а возвращаться будем потом. Так
что придётся подождать.
– Да без проблем, мужики, – ответил я, присаживаясь на корточки,
– мне б выбраться только.
Моё внимание снова привлекла женщина со связанными руками. Она с
подавленным видом сидела прямо на земле. Женщина была молодая: лет
двадцать-двадцать пять. Она имела широкое лицо со впалыми щеками,
скулы – острые, глаза – маленькие. На коже виднелись чёрные пятна
непонятного происхождения. Верёвку, которой были связаны её руки,
держал кудрявый парень с усиками.
Йозеф протянул мне две горячие картофелины и кусок чёрного
хлеба.
– За что её так? – спросил я.
Йозеф посмотрел на меня так, словно убить хотел.
– Никаких вопросов, понял? – ткнул он в меня пальцем. – Будешь
вопросы задавать, один пойдёшь.
– Да ладно, ладно, – произнёс я, – никаких вопросов. Больше не
буду.
Разумнее всего было сейчас действительно не задавать вопросов.
Дела этой компании меня не касались. Не пристрелили – и то хорошо.
Хоть, и правда, могли. Кто б узнал? Однако нет, пожалели. Может, за
своего приняли? Теперь главное, чтобы они меня в человеческий мир
вывели – в Явь, как они это называли. Вопросов у меня, конечно,
накопилась масса. Единственное, в чём сомнений не было: компания
занималась чем-то не совсем легальным. Но какое мне до этого
дело?
От костра и горячей пищи по телу моему разливалось приятное
тепло. После бессонной ночи меня даже немного разморило.
Мы ели молча. Кажется, вести при постороннем разговоры, они не
собирались. Посматривали на меня косо, но ничего не говорили. А
потом мужики сложили остатки еды и посуду в мешки, затушили костёр,
и мы двинулись дальше по улице. Впереди шагал Йозеф, замыкали
шествие кучерявый парень, ведущий на верёвке девушку, и белобрысый
мужик с мушкетон. Я шёл посередине.