Мы двинулись по городской окраине. С одной стороны тянулись
заросли кустарника, а с другой – каменные одноэтажные домики.
Свернули вглубь кварталов и остановились на первом же перекрёстке.
Йозеф принялся вспоминать, куда идти. Топот копыт отвлёк нас.
Мы все разом обернулись в сторону, откуда тот доносился. Из
ближайшего переулка выехала массивная чёрная лошадь с восемью
ногами, а на лошади восседал всадник, облачённый в белый кафтан,
местами драный и грязный, и кирасу. На голове всадника ржавел шлем
с огрызками перьев, в руке тускло поблёскивал палаш. У всадника
были длинные, закрученные вверх усы, высохшее, словно у мумии,
лицо, а в глазах, как и в глазах его коня, зияла тьма.
– Кирасир! – воскликнул носатый парень. – Он выследил нас. Нам
конец!
– Спасайтесь! – не своим голосом завопил Йозеф.
Мужики пустились наутёк, я – тоже. За спиной грохотали восемь
копыт: всадник преследовал нас. Я выхватил пистолеты. Обернулся.
Лошадь с горящими тьмой глазами уже была в каких-то метрах от меня.
Из глотки её доносился утробный рёв, совсем не похожий на конский
храп. Палаш взмыл вверх, готовый обрушиться на мою голову. Я
разрядил оба пистолета и отскочил в сторону.
Пули ударили в кирасу – я отчётливо слышал звук, но всадник даже
не пошатнулся. Конская туша пронеслась мимо, и палаш опустился на
голову мужика в выцветшем кафтане. Кровь красными брызгами
разлетелась по белому снегу, мужик шлёпнулся лицом в землю.
Конь своей могучей грудью сбил Савву и прошёлся по нему всеми
восемью ногами. Вновь взмыл вверх палаш и снёс голову белобрысому.
Голова несколько раз перевернулась в воздухе и шлёпнулась в снег
рядом с рухнувшим на дорогу телом.
Остальные трое ринулись в узкий проход между домами, а кирасир
промчался по инерции дальше по улице и развернулся, чтобы атаковать
нас вновь.
Прошка оказался на другой стороне улицы. Он сидел, прижавшись к
стене, и испуганно таращился то на всадника, то на меня, то на
своих погибших товарищей и тихонько скулил. Лицо его выглядело
глупее обычного.
– Уходи! – крикнул я ему и замахал рукой. Прошка прополз на
четвереньках, поднялся и, то и дело оглядываясь, побежал ко мне,
продолжая скулить и всхлипывать. А восьминогий конь уже разгонялся,
намереваясь растоптать нас обоих.
Прошка пробежал мимо, а я встал посреди дороги, вытащив из ножен
саблю. Кирасир летел прямо на меня, и палаш его вновь взмыл в
воздух.