«А что я, собственно говоря, теряю?
Дома ждут следователи с расспросами, возле подъезда — мужик в
дорогих очках и с пистолетом, на работе — начальник со своими
придирками… И пустая квартира, где после визита домушников придется
наводить порядок. А тут…»
— Я согласен, — вырвалось у меня.
— Точно?
— А чего тут думать? Может, в этой
посылке такое…
— Я почему переспрашиваю: человека,
который имеет почти такие же данные, как у вас, пытались насильно
заставить участвовать в эксперименте. Вначале он сказал, что не
возражает, а на самом деле оказалось, что его принудили. В
результате, камень его не принял и урезал нам время на
раздумья.
— А откуда он, камень, узнал?..
— Молодой человек, мы об этой посылке
знаем лишь то, что она сама сочла нужным нам сообщить. Другой
информации нет. Поэтому еще раз спрашиваю: «Вы согласны пойти на
риск?»
— Да. — Теперь я заупрямился, со мной
иногда случается. — Хотите, любую бумагу подпишу? Кровью.
— Это лишнее. Вы же не дьяволу душу
продаете. — Он встал. — Пройдемте.
Мы вышли из кабинета, добрались до
лифта и опустились на несколько этажей вниз, хотя я не помнил,
чтобы после приезда были подъемы.
— Вам сюда, — сказал Алексей
Степанович, остановившись перед стеклянной дверью. — Идите прямо по
зеленой дорожке.
Он остался снаружи, а мне пришлось
пройти еще через пару таких же раздвижных прозрачных перегородок,
прежде чем оказаться перед круглым столом, за которым уже сидели
пятеро.
Большая плита занимала практически
весь стол и буквально приковывала к себе внимание своим
неестественным синим цветом. Он был одновременно и ярким, и
несколько размытым, словно посылку со всех сторон окружал тонкий
слой молочного тумана.
Я сел на свободное место, и камень
сразу засветился ярче. Мне даже показалось, будто от него повеяло
теплом. Самое интересное: в поле зрения осталась лишь эта плита, я
не видел больше ничего. Ни комнаты, в которой находился, ни людей,
сидевших рядом. Только голубую грань, обращенную ко мне.
«Положи ладони на камень», —
появилась надпись на поверхности.
«Закрой глаза», — второе сообщение
возникло, стоило пальцам коснуться шершавой тверди.
Точно помню, что выполнил указание,
но видения не исчезли. Грань приобрела зеленоватые оттенки, буквы
потеряли четкость, но затруднений при прочтении это не
вызывало.