— Ты мне раньше этого не говорил.
— Вы же не врач.
— А он? — генерал кивнул в мою
сторону.
— Он — целитель. Настоящий. Только
вот дар Семена не каждому помочь способен. Честно говоря, сюда мы
ехали в надежде, что сможем подлечить вас, как бы в доказательство
своих слов. Но ваши болячки выше его сил.
— Погоди, ты хочешь сказать, он может
вылечить мою внучку прямо сейчас?! Да я уже к кому только не ходил:
и к травникам, и к бабкам, даже к потомственным целителям, чтоб им
пусто было! Ничего не помогло. Ее целый институт обследовал.
Знаешь, что мне сказали? Шок, вызванный гибелью родителей, совпал с
началом перестройки девичьего организма. Психологическая травма
сместила какие-то акценты и вместо развития и роста запустила
механизм разрушения. Врачи утверждают, что ее организм сам себя
уничтожает. И они не могут остановить этот процесс, только
затормозить. Месяц она на уколах, потом недели три живет без боли,
как сейчас. Затем все повторяется снова. Да я готов за любую
соломину ухватиться, лишь бы она жила. Он точно может ее
спасти?
Этот сильный человек сейчас умоляюще
смотрел на меня.
— Должно получиться, — кивнул я.
— Что для этого нужно?! Любые
лекарства, оборудование…
— Нужно лишь зеркало. И чтобы никто
не мешал.
— Я могу присутствовать? — снова
обратился генерал.
— Обязательно. Процесс очень
болезненный, надо будет поддержать девочку.
— Идем.
Вблизи ее цветок выглядел еще
ужаснее, словно рядом взорвалась осколочная граната и лепестки
изодрало в клочья. Целым не остался ни один.
Не знаю, какие ощущения испытывает
грешник в аду, но мои были немногим лучше. Отдельные участки
лепестков приходилось восстанавливать по крошечным уцелевшим частям
других. И все это с не отпускавшей ни на миг болью, которая,
казалось, перетекала от девушки ко мне. Я чувствовал боль каждой
клеткой своего организма, видел измученное страданием лицо Наташи и
латал дыры в малиновой ткани ее цветка.
— У вас есть нашатырь? — спросил я
генерала через полтора часа работы.
— Найдем.
— Быстрее, пожалуйста.
Он тут же вышел за дверь.
— Ты как? Держишься? — обратился к
девочке.
— Очень больно, но я не хочу пугать
дедушку. Он страшно за меня переживает.
— Умница. Но учти, мы только на
полпути. Чтобы боль была не столь сильной, нужно вспомнить что-либо
светлое из прошлой жизни. Сумеешь?