Волк выхватывает из ножен на бедре свой десантный тесак и
скалится.
— Ну! Давай по одному!
Надя бросает ставшую ненужной обузой помпу и бежит обратно к
своему «палычу». Не успеть! Сейчас они прыгнут всем скопом и...
придётся рвать зубами.
Я рычу и что есть силы бегу, решив, что буду, на худой конец,
лупить их огромными ступнями Нанда. Тот, словно услышав мои мысли,
слабо стонет. Тут я вижу, как Надя, глядя мне за спину, округляет
глаза, вскрикнув, приседает в шаге от «палыча», зажмуривается и
кладет ладони к вискам. Я тоже кручу глазом назад, нет сил
развернуться всем телом, тем более с моей бесценной ношей, и
застываю на месте. Всё оказывается ещё хуже, чем я думал.
Позади и вправду толпа, но какая! Голов двести. И гораздо ближе,
чем я полагал. Они и в самом деле научились бегать! Нестройные ряды
разношерстных серых со страшной, небывалой, скоростью несутся на
нас. Ну прямо бегуны на марафоне. Такие же усталые и недовольные
серые лица... Увидев заварушку впереди, они, похоже, даже ещё
ускоряются, хотя я замечаю, что всё-таки бег им даётся непросто.
Слабое утешение! В моем мозгу болтаются только три слова, звонко
бренча по стенкам черепа: «Что же делать? » Гранаты-то
кончились.
Вдруг Надя тихонько охает, сгибается пополам и прижимает голову
к коленям. Я не знаю, куда смотреть, то ли на неё, то ли назад.
Неожиданно с толпой, грозящей растерзать и поглотить нас
многочисленными руками и ртами, случаются какие-то странные
метаморфозы. Первые ряды тормозятся, на бегу разворачиваются на сто
восемьдесят и раскидывают руки. Начинается форменная свалка. Эти
первые, наш авангард, что есть силы начинают бить и кусать идущих
вторым эшелоном. Те, не будь полные дурни, отвечают им тем же.
Спохватившись, и осознав, что это всё — старания Нади, я
разворачиваюсь и кидаюсь к жене, как могу, быстро, преодолевая
бесконечные метры между нами.
— Надя, вставай, милая! — Я поудобнее перехватываю Нанда и
обнимаю его одной рукой, другую я протягиваю моей девочке, который
раз спасающей нас от неминуемой смерти. Дрожащими от напряжения
руками она хватает мою ладонь и тяжело поднимается, подхватив с
земли «палыч».
Внезапно хлопают подряд четыре выстрела. Я смотрю в сторону КПП.
Группа, что выскочила из-за будки и была сейчас самой опасной,
резко редеет — четверо из толпы прибывших делиться опытом внезапной
тыловой атаки, замертво падают на асфальт. Раздаются ещё два
незнакомых выстрела — «и их осталось двое». Остальных кладёт
дуплетом очнувшийся, наконец, Егорыч.