- Не против, - тяжело вздохнув,
смирился с неизбежным морской пехотинец. И добавил вдогонку
внезапно пришедшей в голову мысли:
- Слушай, Серега, а пишущей машинки
тут не имеется? Может, я сразу напечатаю?
На самом деле, на печатной машинке
старлей никогда не работал, да и видел в реальности буквально пару
раз, просто прикинул, что ее клавиатура, скорее всего, должна
худо-бедно соответствовать обычной компьютерной раскладке. Вроде бы
даже в интернете о чем-то подобном краем глаза читал. Так что и
время сэкономит, и проблем с его, мягко говоря, не шибко
разборчивым почерком, не будет. Ну, теоретически, понятно….
- То есть, ты и на пишмашинке
работать умеешь? – Шохин, покачивая чайником, замер возле
двери.
Никакого недоверия в его голосе не
отмечалось. Приняв, как должное тот факт, что Алексеев, скорее
всего, и на самом деле попал сюда из нереально-далекого будущего
(кое-какие сомнения и нестыковки, понятно, имелись, но озвучивать
их капитан пока не спешил, поскольку всему свое время),
капитан госбезопасности вполне допускал, что тот знаком с
большинством технических приборов прошлого. Вон, как ту же «Энигму»
с ходу опознал! Ну, не может же так случиться, чтобы там, в
будущем, где технический прогресс, наверняка, достиг поистине
немыслимых высот, кадровый офицер не был обучен пользоваться
обычной пишмашиной?! Даже он умеет – правда, всего двумя пальцами
по клавишам барабанит, - но умеет же? А у них эти самые машины,
поди, и вовсе какие-нибудь электрические. Сунул вилку в розетку, и
пиши хоть рапорт, хоть мемуары! Кстати, любопытно, свершилась у них
в двадцать первом веке Мировая революция, или пролетариат все еще
борется с гнетом капитала и прочего империализма? На катере
спросить об этом как-то ни времени, ни возможности, не имелось.
- Ну, как сказать… - смутился морпех,
даже не подозревая, о чем размышляет контрразведчик. А если бы
каким-либо образом узнал, то сильно напрягся, пожалуй, даже с
приставкой «очень». Поскольку даже приблизительно не мог
представить, как отреагирует Шохин на информацию о том, что его
страны больше просто не существует. Там, на борту «морского
охотника», Степан по всей форме так и не представился, просто к
слову не пришлось – сначала его неожиданное признание, затем
непростой разговор и внезапная атака немецких торпедных катеров. И
непонятное с точки зрения советского офицера сороковых годов
словосочетание «Российская Федерация» вместо привычного «РСФСР» так
и не прозвучало…