- Да кто ж меня к самому пустит?! –
вот теперь осназовец, наконец, удивился по-настоящему. Настолько,
что аж челюсть откровенно отвесил.
- Пустят, - криво усмехнулся Шохин. –
Я же сказал, все, что нужно, в документе есть. Кому следует –
поймут. А если сами не поймут, вызовут тех, кто окажется в курсе. А
уж те разберутся.
- Что ж это за груз-то такой
волшебный, что его аж самому товарищу наркому надобно лично в руки
передать? – с тоской буркнул лейтенант, только сейчас осознав, во
что его, так или иначе, втравил контрразведчик.
- Знать, что в этом пакете, тебе не
нужно, Леша, - мягко ответил Шохин, пристально взглянув бойцу в
глаза. Взгляд тот, понятно, выдержал. – Поскольку себе дороже. Твое
дело маленькое, доставить и передать. Но есть одно «но». У тебя,
насколько понимаю, гранаты имеются?
- Так точно, сами ж распорядились
по-боевому экипироваться.
- Тогда слушай последний приказ. В
случае угрозы захвата противником, пакет необходимо уничтожить.
Любой ценой, даже ценой собственной жизни или жизней пилотов!
Взорвать, сжечь - не важно, главное уничтожить. Если самолет начнет
падать, и ты не будешь твердо уверен, что уцелеешь при аварийной
посадке, немедленно уничтожь пакет! Или убедись, что он наверняка
уничтожен при разрушении самолета! Понятно?
- Так точно, понятно, - решительно
кивнул осназовец. – Не беспокойтесь, тарщ капитан, сделаю.
Поколебавшись, Шохин все-таки
добавил:
- Хочу, чтобы ты понял: если эти
документы попадут к врагу, мы можем проиграть войну. Вот так, не
меньше, и не больше. Ну, осознал?
- О…осознал, - хрипло выдавил боец. –
Вот так, ни… себе…
- Ну, так а я о чем? – невесело
хмыкнул контрразведчик. – Такие уж игры пошли. Рад, что ты меня
понял. Все, держи пакет, и дуй к самолету, а то товарищ пилот уже
рукой машет. Удачи!
Глядя, как захлопнулась за осназовцем
овальная бортовая дверка, и самолет, покачивая плоскостями,
покатил, постепенно ускоряясь, по утрамбованной силами бойцов БАО
до каменной твердости взлетке, Сергей с какой-то особенной остротой
осознал, что вот теперь - все. Вообще - все. Если лейтенант
благополучно доберется до Москвы (и пусть только попробует не
добраться!), обратной дороги уже не будет. Ни у самого Шохина, ни у
Алексеева.
Но и поступить иначе он тоже не
мог.
Просто права такого не имел, иначе
поступить…