Мы перешли еще одну дорогу и остановились метрах в ста от
заброшенной высотки, каких в нашем городе было не так уж и много.
Позже конечно стали появляться более высокие дома, но это произошло
позже. Для детей, живущих в двенадцатиквартирном двухэтажном доме,
этот красный монстр с черными пустыми глазницами окон казался
невероятным гигантом.
- Давай-давай, Дюха, не тяни. Перед смертью не надышишься, –
подтолкнул меня Мишка.
Я покосился на них и двинулся вперед мимо здания, которое
через десяток лет станет зданием городского вокзала. Мы прошли
сначала по гравийной дороге метров десять, а потом закончилась и
она. Впереди нас ждал большой пустырь поросший полынью и какой-то
высохшей гадостью с заброшенным домом в центре.
Мы подошли к первому черному провалу-входу и я, глубоко вдохнув
пока еще свежий воздух, вошел внутрь.
- Господи Боже... нет-нет-нет! – закричал я что было силы.
- Что такое? – схватил меня за плечо Денис.
- Там... - шептал я, указывая вглубь дома трясущейся рукой.
- Что?.. что там? – взволнованно спросил он, крепче сжимая мое
плечо.
- Огромная куча дерьма в форме твоего лица, – ответил я грубо,
свершая, таким образом, месть за бомжа и вообще за все это.
Мишка с Васей, да и сам Денис взорвались смехом и
держались за животы, несколько минут переигрывая эту шутку
по-своему, и тыкали пальцами в ту самую кучу говна, в котором я
увидел лицо друга (а оно там действительно было, и поверьте мне,
далеко не в одном экземпляре). Смеялись мы долго, и наш смех эхом
разносился по пустым и черным комнатам заброшенного здания, иногда
отвечая нам тихим стоном ветра сквозь пустые окна. Очередной
громкий стон заставил нас замолчать и стер улыбки с наших лиц. Мы
переглянулись и вместе посмотрели в пугающую черноту перед
собой.
- Ну что идем? – уже не так уверенно, спросил Мишка.
- Конечно, – кивнул Вася. – Только Дюха первым.
Я раздраженно закатил глаза, но все же пошел первым. Своей
целью я выбрал последний этаж. Мне было страшно до чертиков, но я
очень хотел подняться наверх. Несмотря на светлый летний день, в
некоторых помещениях было темно как ночью, и нам приходилось идти
почти на ощупь. По полу были разбросаны куски разбитых кирпичей,
бутылок и шелестящие пакеты. Каждый наш шаг эхом разлетался по
комнатам, отражаясь от голых красных стен покрытых плесенью и
многолетней пылью. Нам же эти звуки все больше казались
нереальными, словно что-то из загробного мира следует за нами по
пятам. Шаг и за ним эхо. Эхо, которое таковым не казалось. Мы
оглядывались, но никто за нами не шел, там просто никого не было.
Наверное, никого и не могло быть. Но ужас, ужас был с нами, он был
в нас самих. В каждом из нас.