- Что? – вскинул голову Мишка, заметив мой пристальный взгляд. –
Хочешь сходить туда?
Я кивнул. Вася тихо ахнул. Денис почесал яйца.
- А мать не наругает, что ушел так далеко?
- Она на работе. Ей знать не обязательно.
- Тогда идем.
Мишка вышел первым. Вася засеменил за ним следом. Денис
поднял еще один камень и кинул его о стену. Отметины на стене от
красного кирпича сложились в виде письки. Он довольно кивнул и
пошел следом за всеми. Я бросил еще один взгляд из окна туда, где
еле заметной точкой чернело пугающее меня до дрожи здание. Оно
словно звало меня, тянуло к себе. И я шел к нему. Мы все шли.
Погода ухудшилась. Небеса почернели, и налетел ледяной
ветер. Через два часа погода должна была излиться ужасающей бурей,
но этого не произошло.
- Чет погода совсем испортилась, – прокричал Денис,
недовольно посматривая на чернеющее небо. Звук его голоса казался
далеким и совсем чужим и добирался до нас лишь частично прерываемый
бешено завывающим ветром.
Мишка посмотрел на меня. Я заметил это, краем глаза. Он
смотрел короткие пять секунд, а когда отвернулся, то ничего не
сказал, просто продолжил идти дальше. И мы продолжили идти
дальше.
Добраться до дома труда не составило, от заброшенной
пятиэтажки, до Первомайской было пять минут ходьбы. Ну, может быть
десять детским гусиным шагом. Проблема была в том, что никому не
хотелось и близко подходить к черному покосившемуся строению, с
кривым поваленным забором. Калитка до сих пор болталась на одной
петле и тихо поскрипывала потревоженная поднявшимся
ветром.
- Кто первый? – спросил Мишка, подбоченившись, словно игрок
собравшийся выполнять штрафной, который в данный момент следит за
тем как располагается «стенка».
- Пусть Дюха идет, – указал в мою сторону Вася. – Он захотел,
вот и пусть идет первым.
- Ну, раз все остальные ссут... - небрежно развел я
руками.
- Я не ссу. Я пойду первым, – тут же откликнулся Вася.
Я и не думал, что этот трюк сработает и уже хотел
посмеяться над ним, как заметил маленького мальчика, ему было года
три, и он катил мимо нас на своем красном трехколесном велосипеде.
Он был грязным как чертенок. На груди пыльное пятно, словно он
валялся на земле, руки черные как руки шахтера. Лицо чем-то
перепачкано. Все щеки в темных круглых разводах. Он смотрел на нас
как на врагов нации, злобными прищуренными глазами. Мне даже стало
казаться, что это не реальность, а какой-то фильм ужасов и ребенок
вот-вот на нас нападет. Но затем я услышал, как усмехнулся
Денис.