Сентябрь 2000.
Когда в дверь настойчиво позвонили, я лишь на секунду
поднял полный негодования взгляд и вновь вернулся в искусно
выдуманный город. Правой рукой я приподнял край страницы, дочитал
последние строчки и перевернул ее. Мое воображение снова улетело
далеко от моего тела, от моей комнаты, далеко от реальности. Меня
совсем не волновало, кто там посмел побеспокоить меня в такой час.
В руках я сжимал толстенную книгу в серо-зеленом переплете с
довольно мрачной картинкой. Книга была на самом деле толстой,
просто толстущей, я бы даже сказал, что это Королева книг. Она была
толще, чем словарь Ожегова, толще даже чем «Война и Мир», причем
оба тома. Нет серьезно, я даже специально сравнивал. Я взял с
полочки две книги Толстого в коричневом переплете «под кожу» с
золотистыми узорами и приставил их к «Королеве». И знаете что? На
взгляд она была толще, даже учитывая переплет обоих томов. Я не
сравнивал количество страниц и уже тем более количество авторских
листов и просто остановился на мнении, что она была толще.
Раздался второй звонок. Я снова оторвал взгляд от страницы и
взглянул на часы:
21:55.
Я понял, что между первым и вторым звонком прошло не больше
нескольких секунд. Видимо кому-то очень было нужно попасть к нам
именно сегодня. Я не стал вставать, я знал, что дверь откроет мама.
Она смотрела телевизор в зале и от входной двери ее отделяла часть
стены и короткий коридор. Я уже слышал, как она поднялась, как
прошуршали ее тапочки по полу, как скрипнула одна ворчливая
половица в коридоре. Вот звякнул замок и раздался голос, мамин
голос. Второго собеседника я не слышал. Через несколько секунд
мамины шаги зазвучали совсем рядом с моей комнатой. Дверь
приоткрылась, и она осторожно заглянула, как всегда улыбаясь своей
неподражаемой светлой улыбкой.
- Андрюшь, это к тебе, - сказала она тихо. - Леша пришел.
- А чего он не проходит? - удивился я.
- Сказал, что на пару минут.
Я недовольно поморщился и отложил книгу в сторону. Не люблю,
когда меня отвлекают.
- Уже иду, мам, - проворчал я, несмотря на нарастающее
негодование и даже легкую злобу.
Опустив голову и засунув руки в карманы спортивных штанов я,
шаркая ногами, прошел в коридор. Леха стоял в прихожей,
прислонившись плечом к стене; дверь была закрыта на замок.
- Здаров, - каркнул я, хлопнув его по руке. - Чего приперся так
поздно?