– Ура! – прокатилось по рядам гусар.
Но что-то странное вдруг стало твориться в свите великого князя. В глазах офицеров появилось недоумение, смешанное с тревогой. Николай невольно бросил взгляд на командира полка, потом оглянулся на своего адъютанта. У того на лице застыл откровенный ужас. В чем дело? Великий князь устремил глаза к штандарту и невольно ахнул… Обе головы орла смотрели в одну сторону: одна из них была согнута.
– Стой! – отрывисто скомандовал Шевалдин.
Капельмейстер на полутакте остановил оркестр. На плацу воцарилась зловещая тишина. Слышно было, как ветер трепал плюмажи на гусарских киверах.
– Штандарт-юнкер, кругом марш!
Повернув коня, юноша поскакал к штабу, унося с плаца знамя вместе с изувеченным орлом.
* * *
Помолчав с минуту, великий князь холодно уставился на Шевалдина:
– Объясните сие безобразие, господин полковник! Чей это злой умысел?
Сергей Павлович спокойно выдержал тяжелый взгляд синих непрозрачных глаз.
– Ваше императорское высочество! Уверяю вас, что никакого злого умысла нет и быть не может! Могу лишь предположить, что штандарт случайно уронили. Возможно, это и стало причиной его повреждения.
– Кто уронил?!
– Это лишь предположение, ваше высочество. Могла быть и другая причина.
– Немедленно найти виновного! – бушевал Николай.
Козырнув, Шевалдин в замешательстве скользнул глазами по рядам конников. Ряды гусар оставались неподвижны.
– Чего вы стоите, полковник! Прикажите командирам эскадронов произвести дознание, или я сделаю это сам! В чьем эскадроне служит штандарт-юнкер?
Шевалдин не успел ответить, как с левого фланга отделился наездник и, подскакав к великому князю, легко соскочил с седла и вытянулся во фрунт.
– Ваше императорское высочество, имею честь, поручик Печерский!
– Что вам угодно? – небрежно бросил великий князь.
– Осмелюсь доложить, ваше высочество, что вина за происшедшее полностью лежит на мне. Это я передавал знаменосцу штандарт и случайно уронил его.
Печерский смущенно замолчал, а великий князь в ярости сверлил его глазами. Он был уверен, что поручик выгораживал истинного виновника преступления.
– Сколько вам лет, поручик?
– Двадцать три, ваше высочество!
– И уже хотите стать для солдат отцом родным? Пожертвовать собой ради их сомнительной любви? У вас мания величия! Даю вам минуту, чтобы вы представили мне виновника.