– Но сначала я возьму деньги… на лекарства: хворь требует, – он отвёл глаза в сторону. – Вы уж простите, детки.
– Да, конечно, – испытывая некоторую неловкость, Кристин поспешила достать из сумочки деньги. Она протянула две сотни Вуду. – Возьмите, пожалуйста.
Он молча взял их, зажал в кулаке, будто собственную стыдливость, которая всегда не к месту высовывается, и, привстав, засунул в задний карман брюк.
– Это был самый пустой и чуждый сердцу поход из всех, в которых я побывал. А в походах я бывал столько, что память моя заблудится, перебирая их. Это была насмешка, а не поход. И всё, я думаю, из-за вашего дьяволёнка, художничка. На поиски мы всегда отправлялись вчетвером. Уже знали друг друга, и нам не нужен был чужак. И, уж точно, не нужен был этот Торнтон-младший. Но его старший брат Эдди как-то сумел уговорить Дика Слейтона взять парня с собой. Дика слушались все, даже я не перечил ему: такой у него был характер, что не поперечишь. Уговор был простой: он не суёт свой нос в наши дела и сам не ищет железо…
Погода испортилась в первый же рабочий день: разразилась гроза, хлынул дождь. Нам это было некстати: кругом валуны, скользко, опасно. Ищейку включать нельзя. Не очень-то весело торчать без дела в лагере. А этот… начал прыгать, как одержимый, и орать в небо: «Поддай ещё! Покажи свой оскал! Я хочу тебя!» и ещё что-то вроде этого. Оно и показало, отметилось: в двадцати ярдах от него молния подожгла дерево. А он не унимался: «Хорошо! Ещё! Целься лучше! Я здесь! Я твой!» Я не выдержал и сорвался с места. Во мне, как, думаю, и в каждом из нас, в тот момент закипело желание поучить его. Я бы, точно, выпустил пар: поддал бы стервецу как следует. Но вмешался Эдди и как-то угомонил братца. Художничек всех настроил против себя и ничего не хотел понимать. Он смотрел на всех свысока.
– А рисовал? – поинтересовался Дэниел.
– Всё время что-то рисовал. Проходишь мимо: рука так и шаркает по листу. Взглянешь: вроде рисует природу… к примеру, валун, небо… Однако потом он наделял это какой-то мерзкой жизнью. Я не знаю, чем именно. Не знаю, как и сказать. Но чем-то отвратным, тем, что порождала его голова… Нет, он не настоящий художник…
Через несколько секунд Эшли Вуд усмехнулся и продолжил:
– По правде сказать, Дика он нарисовал подобающе. Глаза, усмешка… как живые. Даже характер как-то вывел. Но человек он… неправильный… Ел отдельно, говорил с издёвкой в глазах… и всё такое. Только из-за брата терпели: брат у него хороший… и дело знал…