Но, когда она снова потянулась к носу, на пальцах не оказалось ничего, кроме засохшей бурой корочки, и на задворках сознания возникло понимание того, что это была не ее кровь, а кровь Натана, которая брызнула ей на лицо в последние мгновения его жизни, когда он, содрогаясь от конвульсий, упал на пол.
Потом в голову Эмили пришла предательская мысль: она ничего не сделала, чтобы помочь любимому. Но что я могла поделать, спросила себя журналистка. Все было кончено в считаные секунды, за которые она не успела бы даже снять трубку и набрать 911. А даже если бы и успела, парамедики все равно ехали бы не меньше получаса и, конечно, не смогли бы ничем помочь. Если бы кто-то вообще приехал. Поэтому она могла только стоять, будто громом пораженная, и смотреть, как умирает ее мужчина.
Эмили думала, что некоторые крики, эхом отдававшиеся под потолком ее квартиры, были ее собственными, но не могла быть полностью в этом уверена. Недавние события уже смазались в ее сознании, пока разум пытался принять происходящее, несмотря на всю нереальность последнего. Все это казалось настолько похожим на сон и далеким, что Эмили уже не знала, кто она такая, и что ее окружает – реальность или ночной кошмар, от которого никак не получается пробудиться.
Если не считать негромкого жужжания потолочного вентилятора и прерывистого дыхания Эмили, стояла мертвая тишина. Исчез постоянный фоновый шум; горожане так привыкли к нему, что замечают его, только когда он стихает. Шаги супружеской пары этажом выше, отдаленный скрежещущий посвист несущихся с этажа на этаж лифтов, непрерывный шорох шин по дорожному покрытию – все это прекратилось. Когда обитатели города умерли, вместе с ними умерла и душа мегаполиса, осталась лишь давящая тяжелая тишина.
«Это так странно», – подумала Эмили, когда поняла, что впервые за всю свою жизнь она слышит звук собственного дыхания или шум устройства для приготовления льда в холодильнике, когда тот выталкивает в дозатор аккуратные кубики. Даже в те редкие бессонные ночи, когда Эмили вдруг просыпалась через пару часов после полуночи, город все равно казался живым. Снаружи доносился шум дорожного движения, а в соседних квартирах работали телевизоры.
Сейчас ничего этого не стало.
Нью-Йорк, – город, который никогда не спал, замолчал теперь навсегда.