В глазах Акциния сверкнула
насмешливая искра, и магистрат, в один миг осознавший, что
ничтожный червь попросту издевается над ним, онемел от бешенства. В
голове завертелись картины всего того, что он сотворит с этим
человеком, и четкое осознание — он не успокоится, пока не сотрет
наглеца в пыль.
Испепеляющий взгляд Эмилия Флака
впился в лицо бандитского главаря, но напоровшись на ледяные
бесстрастные глаза, не выдержал, дернулся и ушел в сторону. В
возникший тишине вдруг отчетливо загремели копыта, и с ближайшей
улицы на площадь выехали три всадника.
Огромные лошади, закрытые коваными
шлемами лица, на белых попонах и плащах, как живые, трепещут
огненные трилистники. Возвышаясь над толпой, грозные рыцари
рассекали людское море, словно непотопляемый бронированный корабль.
Неспешно и уверенно цокали копыта по мостовой, а черные прорези
забрал пронизывали базарную сутолоку, будто невидимые оценивающие
лучи.
«Орден! — вспыхнула в голове
магистрата испуганная мысль. — За мной! Уже донесли!»
Мотнув головой, он сбросил муть
наваждения и молча обругал себя: «Идиот! Совсем обезумел! Кто на
тебя донесет? Что за чушь! Ты Эмилий Флак, и никто не посмеет
тронуть благородного патрикия!»
Подтверждая и успокаивая
растревоженный разум магистрата, тяжелые всадники уже проезжали
мимо. Узкая прорезь шлема равнодушно скользнула по лицу магистрата
и замерла, уставившись на Акциния. Из черной глубины Акси пронзил
оценивающий взгляд, и, подняв голову, Наксос встретился с цепкими
карими глазами, разбирающими его на части.
Не отводя взгляда, Акциний проводил
рыцаря, успев заметить под плащом толстую серебряную цепь и
отличительный знак. Хмыкнув, он удовлетворенно отметил: «Надо же,
сам командор ордена пожаловал познакомиться!»
-
В убранном и отмытом до блеска
кабинете недавно погибшего префекта Священного Трибунала все еще
стоял неприятный запах крови. Фирсаний Софоклус непроизвольно
морщился каждый раз, когда его большой подвижный нос втягивал
воздух, и это только утверждало его в правильности выбранного
решения. Сейчас он ждал, когда придет навязанный ему патриархом
командор ордена, и ситуация его раздражала.
Сложив руки на груди, он мерил шагами
комнату и недовольно хмурился. Зачем мне этот дуболом?! Солдафон с
непомерной гордыней и амбициями, ничего не понимающий в сыске?
Трибунал отлично справился бы и сам, а если, как сегодня,
потребовалась бы грубая сила, то для этого совсем не обязательно
одобрение ордена. Себя Фирсаний считал большим знатоком темных
глубин человеческой души, и поэтому, изучив всю поступившую за
последние дни информацию по Акцинию Наксосу, он сделала вывод —
этот человек крайне подозрителен, неблагонадежен и опасен. В любом
случае, общество необходимо избавлять от подобных типов, так что
арест и тщательный допрос с пристрастием не только разъяснит
кое-какие вопросы, но и очистит столицу от излишнего «мусора».