— Я могу помочь. Если вам, конечно,
интересно.
Все дружно уставились на командора, и
тот, помолчав с минуту, решился.
— Что ж, Фирсаний, раз тебя мне все
равно навязали, говори.
На лице нунция не отразилась
самодовольная усмешка, промелькнувшая на миг в его голове, и, храня
прежнюю невозмутимость, комиссар Трибунала начал выдавать как по
писаному:
— Акси Добряк или, точнее, Акциний
Наксос со вчерашнего дня возглавляет банду восточных доков. Темная
личность! О его прошлом мало что известно, но последнее время он
таскался за армией, держа бордель и игорный зал. — На
вопросительный взгляд, мол, откуда столько внимания столь
незначительной фигуре, Софоклус добавил: — Мы отслеживаем ситуацию
в доках, и передел власти в одной из крупнейших банд не мог пройти
мимо нашего внимания.
Поскольку эта информация не внесла
никакой ясности, то командор, скомкав клочок бумаги, бросил его на
пол.
— Значит, пустышка: вряд ли такой
человек может претендовать на лавры убийцы префекта Трибунала.
От этого жеста педантичная натура
Фирсания Софоклуса молча взорвалась праведным гневом, но внешне ему
удалось сохранить спокойствие.
— Думаете, не стоит разбрасываться
уликами. На суде может пригодиться любая деталь.
— С каких пор Трибунал волнуют такие
мелочи, как улики? — Голос командора преисполнился торжествующим
сарказмом. — Вам же всегда было достаточно уверенности в своей
правоте и признания, добытого под пытками.
— И тем не менее, — нунций подобрал
бумажку и, аккуратно расправив, спрятал в карман, — одно другому не
мешает.
Криво усмехнувшись, Пастор перевел
взгляд на молодого человека.
— Ну а ты что скажешь? Ментальный
след есть?
Фрей Пигон, единственный менталист в
отряде командора, был не из самых известных, но настолько
талантливым, что мог ощутить даже тончайший след, оставляемый
вхождением, и сейчас он был в замешательстве. Фрей чувствовал в
комнате отпечаток потусторонней силы, но это было нечто другое,
совсем не похожее на прорыв ментальной энергии при вхождении. У
него не хватало опыта для полной уверенности, но он все же
решился:
— Очень похоже на Детей Странника —
уж больно мертвечиной несет.
Спина командора мгновенно напряглась,
а комиссара аж передернуло. Еще слишком свежа была память. Дети
Странника — оружие террора. Ответ секты служителей Мардука на
гонения церкви. Секта была выявлена, и все члены ее безжалостно
уничтожены. Долгое следствие и протоколы допросов, занявшие целые
тома, вынесли на свет жуткие вещи. Странник — глава культа, почти
мифическое лицо — создал зелье, приняв которое человек умирал, но в
тот момент, когда тело находилось между жизнью и смертью, от него
отрывалась некая темная энергетическая субстанция. Они называли ее
Черной тенью, а людей, пошедших на такое, — Детьми Странника. Эта
тень действовала по воле умирающего и существовала, пока человек,
принявший яд, мучился в агонии. Она пропадала, как только тот
умирал окончательно, но за это время могла сотворить многое. Ее,
призрачную и мертвую, не видел глаз живого человека, но при этом
она была достаточно материальной, чтобы убить. Тень проникала в
самые защищенные места, везде находя намеченную жертву. Дети
Странника стали настоящим бедствием для церкви Огнерожденного. Они
убивали комиссаров Священной комиссии и прокураторов Трибунала,
покушались даже на жизнь патриарха. Их не могла остановить
ментальная защита, и лишь краткий срок жизни Черной тени служил для
нее единственной преградой. Адепты секты говорили, что принявшие
это зелье испытывали нечеловеческие муки, и Странник, давая его
своим последователям, наказывал: это не оружие войны, это оружие
возмездия, выход для тех, у кого ненависть к гонителям сильнее
страха смерти, боли и желания жить.