— Ну что же ты, Добряк, — над завалом
выросла патлатая башка Шаура, — подходи, угостим на славу!
Акси вышел из рядов и сделал пару
шагов вперед, а Ибериец припустился еще пуще:
— Чего встал, старый сутенер?
Испугался? Это тебе не шлюхами торговать!
С баррикады донесся хохот, но
чувствовалось, что смеются люди, скорее, через силу — уж больно
напряженно звучали голоса
Акциний еще прошел вперед и заговорил
так, чтобы его хорошо слышали обе стороны:
— Я не обижаюсь на тебя, Шаур, ведь
грех обижаться на глупца.
Ибериец довольно заржал:
— Смотрите, ребята, сутенер заговорил
о грехе!
Не обращая внимания, Акси продолжил,
и слова его удивили как чужих, так и своих:
— Ты думаешь, мы пришли вас резать?
Нет, Шаур, мы пришли только посмотреть.
— На что же?
В голосе вожака иберийцев все еще
слышалась насмешка, но спокойная уверенность Акциния уже начала
заползать тревогой в его душу.
— На то, Шаур, как тебя, твоих людей,
ваших женщин будут жечь и топить в море, как сравняют с землей ваш
паскудный поселок, как вырвут этот гнойник с лица города!
Губы Иберийца скривились в злой
гримасе.
— И кто же это сделает?
— Город! — Акси развел руками, словно
говорил прописные истины. — Город послал против вас солдат! — Он
повысил голос: — А ты что думал! Ты думал, что залез в мой карман,
и все! Нет, идиот, ты нарушил мир, который всех устраивал, ты начал
войну! А война городу не нужна! Ему нужен порядок, а вот война, как
и ваш вонючий поселок, ему не нужна! Вас сожгут, сотрут с лица
земли, а трупы побросают в море на корм рыбам.
Молчаливое недоумение с обеих сторон
стало ответом на его речь. Никто по-настоящему не мог взять в толк,
о чем он говорит. Городу всегда было наплевать на разборки банд, и
власти никогда не вмешивались, считая за благо, когда бандиты
убивают друг друга.
Акциний дал напряжению накалиться и,
заметив поднявшийся над домами первый столб дыма, закричал:
— Обернитесь! Ваша гибель уже за
вашими спинами!
Головы на баррикаде дернулись в
сторону поселка, а там уже вовсю бушевало пламя. Зарокотал барабан,
и разрозненно зазвучал клич имперских легионов:
— Барра! Барра!
Клич звучал все громче, заглушаемый
лишь воплями женщин и плачем детей. Зарево пожара окрасило
горизонт, и на этом фоне слова Наксоса прозвучали как приговор:
— Беги, Шаур! Бегите все, пока еще
можете!