Борис упал. Сопение, а вскоре –
похрапывание. Борис во сне промямлил, на щеке блестит потекшая
слюна.
Курт тряхнул Бориса за плечо
осторожно. Затем грубо. Реакции ноль.
Меня так озадачило, что застыл как
ледяная статуя. Сидя на подстилке, с пустым вертелком в пальцах,
будто с миниатюрной шпагой, хлопаю глазами, как если бы мне
поставили задачу отбиваться ею от носорога.
Между мной и Куртом танцуют языки
пламени. Курт смотрит мне в глаза, взгляд недобрый. Край капюшона
опять закрыл часть лица, другая половина во мгле. Половинка губ
искривилась. Глаз взбух, в нем вспыхнуло безумие.
Курт встал, арбалет нацелился мне в
грудь.
– Спать, мальчик.
Нога Бориса лягнула Курта в лодыжку,
свист, я вздрогнул, болт пролетел в мизинце от виска. Курт едва
обрел равновесие, в свободную ладонь выпрыгнул из рукава кривой,
как месяц, кинжал с зазубринами, Курт падает на Бориса, перехватив
стального убийцу клювом вниз, но Борис уже на спине, Курта
встречает под дых подошва сапога, нога Бориса перекидывает Курта к
стене, арбалет отлетает в тень. Борис поднимается, рывком на Курта,
тот успел вскочить, ножи встретились, сноп искр.
Начался ураган лязгов, вспышек,
отползаю к стене, тело повторяет форму угла, впитывает холод
камней, успеваю лишь вздрагивать в такт ударам. Плащи носятся,
хлопая, по всей башне, сливаясь в воронку, клинки мелькают в
опасной близости от глоток и животов, но дуэлянты реагируют
одинаково быстро, хотя на обоих поблескивают красные кляксы, такие
же на плитах, лишайниках, грибах.
Борису не повезло, трещина в полу
поймала носок сапога, Борис потерял равновесие, успел уклониться от
лезвия, но ценой падения столь неудачного, что нож из ладони
выскочил, затылок долбануло о зуб плиты.
Курт наступил врагу на грудь, но в
этот момент на немца сбоку кидаюсь я. Сам не пойму, как вышло, что
Курт спустя мгновения корячится на полу с бордовым родником у шеи.
Ладонь зажимает ручей крови, во второй дрожит кинжал.
Гад пытается встать с четверенек,
топчусь позади. Его нога пинает в живот, от боли слепну, через миг
меня бьет пол.
В неохотно отступающем тумане надо
мной вырастает Курт, плащ, жилет и штаны в темных брызгах, стены
отражают эхо рычания...
Курта перехватывает за горло Борисов
локоть.
Ариец в железной хватке Бориса
кряхтит, уши ломит от громогласных немецких ругательств, кое-как
поднимаюсь, на кулаке шипы кастета в бордовой слизи.