Дом моего папы с появлением Темирхана превратился в поле боя. Пока только мысленно, разумеется. Я думаю, как бы выжить из дома здоровяка, решившего здесь обосноваться на целых два года! Семьсот тридцать дней.
Если я каждый день буду методично уничтожать и расшатывать его терпение, однажды он не выдержит и сдастся. Всё-таки, он уже взрослый и недостаточно гибкий, чтобы подстраиваться под изменения.
Темирхан предпочитает прогибать их под себя. Так же, как попытался прогнуть меня. Но как-никак я — дочь Клима Самарского! Папа меня многому научил… Хоть я и похожа на маму, но характер мне достался от папы. Так что господину Темирхамовичу придётся несладко.
Начну с простейшего.
Отправляюсь на кухню. Повариха Оксана изумлённо смотрит на меня.
— Здрасьте, тёть Ксеня!
— Давно не заходила на кухню. Не ешь ничего! Разлюбила мою стряпню? А как же твои любимые яблочные штрудели? — обиженно спрашивает повариха.
— Не разлюбила. Просто аппетита особого не было…
— И одичала. Всех сторонишься, дуешься! Папа твой теперь на небесах, но никто из нас не виноват в этом. Мы тоже по нему скучаем… — неторопливо рассуждает женщина, нарезая фрукты. — Испечь тебе пирог? — спрашивает с надеждой.
— Не хочется, — вздыхаю, выуживая кусочек яблока.
— Я совсем без дела сижу. Если так пойдёт и дальше, придётся увольняться.
От удивления я проглатываю кусок яблока и кашляю, поперхнувшись.
— Уволитесь? Но почему?
— Я повар. Я готовить люблю, а не сидеть без дела.
На глазах наворачиваются предательские слёзы. Все бросают меня! Всем плевать…
Но я стараюсь не подать виду, что готова упасть на пол и рыдать в три ручья.
— Сидеть без дела не придётся. Темирхамович…
— Кто-кто?
— Ну-у-у… Этот бугай! Друг папы!
— А-а-а-а…
На щеках Оксаны появляется лёгкий румянец. Она поправляет поварской колпак, как будто прихорашивается.
— Видный мужчина, — говорит с придыханием.
Кусок яблока опять застревает в моём горле.
— Он не видный. Он огромный. Просто… просто великан!
— Эх ты, глупышка!
Оксана треплет меня по щеке и целует в волосы. Повариха трудится на нашу семью очень давно. Я воспринимаю её почти как родную тётушку.
— Тебе, конечно, ещё рано на таких мужчин засматриваться, — посмеивается она. — У тебя другие мальчики на уме. Ну, так что, делать пирог? — снова спрашивает.