Выделение сферы правомерного поведения в правовом поведении, в том числе урегулированном нормами уголовного права, может происходить только одним способом: исключением из правового поведения конкретных вариантов неправомерного (в данном случае – преступного) поведения. Поэтому та или иная жизненная ситуация может «интересовать» уголовный закон и того, кто его применяет, тогда, когда она имеет внешнее сходство с преступным деянием, т. е. деянием, уже признанным преступлением. Как известно, перечень таких «признаний» носит исчерпывающий характер. И именно от них – конкретных уголовно-правовых запретов – отталкивается всегда правоприменитель, оценивая ту или иную ситуацию. Вместе с тем вывод о непреступности деяния может быть обусловлен двумя обстоятельствами: либо несоответствием признаков содеянного признакам конкретного преступления, предусмотренного в Особенной части УК, либо (и это имеет непосредственное отношение к рассматриваемой нами проблеме) – при наличии указанного соответствия – положениями специальных (дополнительных) нормативно-правовых предписаний, исключающих преступность деяния, уголовно наказуемого при прочих равных условиях. Причем в последнем случае речь идет именно о дополнительных предписаниях, объявляющих об отсутствии уголовной противоправности, а не о дополнительных к ст. 14 УК признаках преступления, как это порой представляется в литературе[105].
Таким образом, если нет конкретного уголовно-правового запрета на совершение того или иного деяния, то нет и нормативно-правовой основы для постановки вопроса об исключении уже установленной его преступности, а соответственно нет оснований и для рассуждений об обстоятельствах, ее исключающих. И этот вывод не является оригинальным в теории уголовного права[106], равно как и критическая оценка суждений о том, что ни необходимая оборона, ни крайняя необходимость не являются уголовно-противоправными и поэтому не могут подпадать под признаки деяния, предусмотренного уголовным законом[107]. Могут. И могут подпадать даже дважды, как это, например, имеет место при превышении пределов необходимой обороны, когда, во-первых, реализованное право обороны формально подпадает под признаки какого-либо преступления против жизни или здоровья, а, во-вторых, реализованное с превышением пределов такой обороны – еще (или точнее – теперь уже) и под признаки ч. 1 ст. 108 или ч. 1 ст. 114 УК.