Впрочем, и тогда еще не все испугались всерьез, а кое-кому удалось, с позволения сказать, чуть ли не снять второй урожай с запретного плода.
К тому же самую пытливую сыскную мысль не могли не притормаживать противоречивые или даже взаимоисключающие обстоятельства, мотивы и, следовательно, источники грозных отправлений.
Одни (преимущественно бумажные, набранные псевдославянским шрифтом) могли значительно различаться оборотами и длиною, но неизменно заканчивались требованием «очистить родниковый воздух Руси от зловонного блудословия», призывом «остановиться, пока не остановили», и были подписаны: Стражи Велеса и Луна Лель. В других, анонимных, никогда не называли повесть именем собственным, но намекали иносказательно, упоминая «буквенный шелест или бормотание бисера», от которого «небо готово обрушиться, земля – разверзнуться, горы – рассыпаться в прах». Любому (будь то продавец, читатель или хранитель библиотеки), кто самим прикосновением к книге явил бы «гордыню чрезмерную», предрекали «кару и наказание мучительные»; тем же, кто уклонился бы от скверны, а лучше того – выжег ее, обещали, что не будут они обижены «ни на бороздку косточки финиковой». И вместо подписи – Иншаллах – было последним словом этих посланий.
К тому времени автора перестали ограждать и перемены мобильных номеров: недели не проходило – и почти уже знакомые голоса снова и снова принимались вкрадчиво интересоваться его здоровьем с неопределяемых телефонов.
И совсем скоро события понеслись, словно дурной сон, накрывающий вас, если посмотреть второсортный триллер на ночь.
В Москве с интервалом дней в десять-двенадцать разгромили (практически сразу после закрытия) витрины и отделы современной прозы в трех книжных магазинах на периферии – предположительно, те секции, где могли еще оставаться (в самых темных углах каких-нибудь нижних полок) экземпляры книги «Мария и Мириам». В Северной столице отметили один похожий случай, но вспоминали еще поджог букинистической лавки и сломанную руку ее завсегдатая, младшего научного сотрудника, избитого вечером по дороге домой где-то в сквере на Каменноостровском между Большой Монетной и улицей Рентгена. Причем нападавшие в вязаных шапочках якобы не особенно усердствовали и даже не прикрывались грабежом, но, попинывая книгочея, нарочитым шепотом окликали друг друга по именам, очевидно фальшивым: Денис и Джиган. По иным же показаниям, это были Ильдар и Ильдус.