Читать Прямой эфир - Валерий Хазин

Собственно, здесь можно было бы поставить точку.

Поскольку здесь, собственно, – заверяют нас – здесь-то герой и ускользнул, наконец, от смерти приметливой, успев за девять минут до взрыва увидеть себя со спины, а потом, с быстротою сна, чуть ли не тем же вечером, был перенесен по воздуху едва ли не в самое рай.

Хотя это – преувеличение все-таки.

Взрыв (сомнения – увы – развеялись вместе с дымом), утренний взрыв, разворотивший крохотную контору на окраине города, был, бесспорно, приготовлен заранее и предназначался ему. Не снулым труженикам бюро, переводчикам, но ему, конечно, – тому, кто был, однако, спасен странным образом; тому, о ком и речь, видимо.

И все же нам, пока речь не набрала оборотов, тут не ясно еще, с какой стороны рассматривать это внезапное спасение, с какой, скажем даже, точки зрения – конечной или противоположной, отправной?

Да и спасенный, похоже, не вспомнил бы – ни тогда, ни позже, – сколько раз за эти девять минут избавлением обернулось то, что казалось гибельным.

Для начала он замер, свернув в глухой переулок, прямо ведущий в бюро переводов, и мгновение не дышал, глядя вслед самому себе: зарябила в глазах зыбь теней на своей будто бы вздуваемой со спины ветровке, и словно бы ознобом мерзким обдало собственный затылок, когда стало ясно, что он видит затылок похожий, но удаляющийся, или – попросту – своего двойника, который спешит, как и он, туда же к назначенному часу, но почему-то опережает…

Не успев сообразить, развернуться или броситься вдогонку, он не расслышал и подкатившей из-за угла машины: его ткнули сзади под колено и в бок, легко качнули и затолкали в салон, стиснув руки, зажав рот… Однако воздух, судорожно втянутый внутри обеими ноздрями, как-то неожиданно успокоил, растекся в теле запахами дорогой кожи, кофейным духом, теплом табака.

«Не дергайтесь и смотрите», – приказал с переднего сиденья чужой, как бы прогоркший голос.

Скулы ему сдавили сильнее, голову повернули влево, так что через стекло едва удалось разглядеть, как дублер или клон его решительно спускается по ступенькам бюро переводов.

«Это мой человек, – проговорили спереди. – Сейчас он уйдет во двор черным ходом. И уведет остальных. Смотрите».

Приказывавший наклонил голову из-за спинки и обернулся: короткая стрижка, проседь, которую прежде не постеснялись бы прозвать «соль с перцем», степная смуглость; глаза даже не серо-зеленые, а дымно-полынные; ресницы точно присыпаны пылью; медленная улыбка азиата…