— Из-за ваших попыток происходит нарушение и ослабление
магических потоков. Ущерб довольно велик, так что нет, я не нахожу
закон нелогичным.
Консул поднял руку, чтобы отдать стражам приказ, но в последний
миг передумал и, разглядывая сенатора, как странную зверушку,
спросил:
– А может вы верите в сказки про Основателей, которые придут и
спасут наш гибнущий мир? По-вашему, он гибнет? Я никак не могу
понять вашего стремления нарушить спокойное течение жизни.
Посмотрите вокруг! Наш мир простоит еще тысячи лет, а потомки и без
вас разберутся со своими проблемами.
— Возможно, вы правы. Возможно… И я был бы рад закрыть глаза на
происходящее и жить, как вы – сегодняшним днем. Но не могу... – Дэр
Луций прошелся вдоль бассейна и остановился рядом с разросшимся
лимонным деревом. Потрогал начавший зреть лимон и, не глядя на
консула, спросил: – Кроме подозрений, у вас есть основания для
ареста?
— Вообще-то, цензоры не зря свой хлеб едят.
Дэр Луций скептически хмыкнул, но промолчал.
Чуть помедлив, консул кивнул стражам. Двое подскочили к спокойно
стоящему сенатору, прочным шнуром стянули ему за спиной руки и в ту
же секунду впихнули в рот кляп.
Клавдий в бессильной злобе смотрел, как скручивают хозяина. Он
сцепил зубы и сжал кулаки, борясь с диким желанием ткнуть в
холодные глаза дэра Ампелиуса, чтобы тот перестал наконец с таким
удовлетворением и интересом следить за лицом дэра Луция.
А хозяин, кажется, и впрямь виновен. Слишком уж хорошо Клавдий
знал его повадки, и сейчас вздутые на шее вены и прикрытые глаза
выдавали его гнев и... тревогу.
Обдав на прощанье холодом, дверь за стражами и дэром Луцием ван
Сатором захлопнулась.
Клавдий растерянно оглядел опустевший атриум. Мокрые следы надо
вытереть. И растения полить… А завтрак? Готовить или нет?.. Письма,
адресованные хозяину, придется нести его жене. Но она не сможет
вести дела…
Как же так, хозяин? Как сейчас жить? Справится ли наследник, лэр
Маркус, с ответственностью, которая обрушится на него так
внезапно?
И самое главное, справится ли он с потерей отца?
***
Лере казалось, что она как медуза распласталась на теплых волнах
и слушает шум волн. Тело блаженствовало в мягкой, пахнущей травами
постели, растекалось по ней ленивым желе и не хотело даже пальцем
пошевелить. Впрочем, пока было достаточно и малого: тепла,
безопасности и мысли, что последние необъяснимые события просто
приснились. И Лера лежала, слушая море.