От представленной картины нехорошо заныло в груди, и прихватило
живот.
Собираясь с мыслями, Лера медленно встала. Надо что-то ответить.
Надо доказать, что она не тварь дрожащая — право имеет.
— Гран Децима, уважаемые жители Большого Леса, — она поклонилась
поглубже, чуть не упершись носом в миску с киселем. Ничего, от нее
не убудет, зато народ подобреет. — Не сирота я. Так вышло, что
попала я к вам по случайности. Память потеряла, но твердо знаю —
есть у меня родные, которые любят меня и ждут. Как только я все
вспомню, так вернусь к ним. Уж не обессудьте, но замуж я не могу. —
Заметив на большинстве лиц скептицизм, Лера зачем-то добавила: — И
вообще, у меня жених есть.
— Коли так, то чего и разводить тут... — сказал кто-то, и мужики
снова застучали ложками, зачавкали.
Женщины же недовольно хмурились, поглядывали на сваху
многозначительно. А та отступать и не собиралась.
— Не бывает такого, чтоб ничего не помнила, а про родных да
жениха знала. — Децима выпятила грудь и с превосходством осмотрела
Леру: — Если знаешь их имена, то найти труда не составит — в
канцелярии все записаны. Отчего ж ты не пойдешь, не поищешь? Я
скажу отчего. Блажь это все. Придумала себе сладкую небыль, чтобы
жилось сиротине легче. Ведь кому охота в одиночку-то? Вот и
намечтала. И родню, и жениха. Да вы гляньте, люди добрые, разве
польстится кто на убогую такую? Маленькая, худая — сразу видно, с
младых ногтей недоедала. Да еще рубцы эти страшные... Либо нет у
ней никого, либо избавились от нее родные, чтоб позора избежать. А
она сочиняет. Стыдно, стало быть.
С каждым словом наглой бабы Лере становилось все холоднее.
Пальцы рук оледенели и не чувствовали шершавой столешницы, в
которую вцепились. Глаза затуманило бешенством. Да кто она такая,
эта мерзкая деревенская старуха? Что она возомнила о себе? Как
смеет изрыгать гадости о ее родителях? Чтобы они отказались от
нее?! Да никогда! Да они жизнь свою изменили ради нее! Ради нее
мама бросила карьеру, дома сидела, чтоб учить ее. Отец отказался от
повышения, чтобы больше времени проводить с семьей, возить дочь в
клинику, сидеть там часами...
Они любили ее, баловали! Они не замечали ее уродства!
Они дали ей все!
— Замолчите!
Ее крик согнал самодовольную улыбку с рожи свахи.
— Хватит! Хватит оскорблять моих родителей и меня! — Лера с
ненавистью смотрела на опешившую Дециму. — Довольно! Вы не имеете
никакого права решать мою судьбу...