- Но… ты же обещала, что сегодня поможешь мне… хотя бы
попробовать сделать все самому?
- Ты же мог передумать, - легко согласилась моя сиделка.
На прошлой неделе я уже пытался совершить путешествие к «ночному
горшку» самостоятельно. Не подсунуть под себя прямо на кровати
небольшую узкую миску, что служила здешней «уткой». Нет, я
попытался дотащиться до массивного деревянного кресла с встроенным
глиняным горшком, которое местные – из тех, что побогаче -
использовали вместо унитазов. Ничего не вышло.
- Уж будь уверена!
Казалось бы, ну чего я только не пережил с момента, как очнулся
в той мертвецкой, ан нет. Все равно «оправляться» при соплячке было
стыдно, но плевать! Опираясь на острое, неожиданно крепкое плечо
Эммы я с трудом преодолел каких-то два метра и занял свой временный
«трон».
Мелкая чертовка многие вещи вежливо предугадывала, но когда я
взгромождался на утку, или как сейчас – на здешний вариант биоведра
- сама она даже не попыталась отойти в сторону. Чтобы спокойно
напрудить в посудину, пришлось просить:
- Ты, наверное, пойди пока …погуляй, или приготовь
чего-нибудь?
- Хорошо, - опять привычно легко согласилась девчонка и
отправилась на кухню или куда там: главное – с глаз долой.
Некоторую паузу между моей просьбой и ее уходом уловил бы только
очень внимательный человек. У сорокалетнего меня, в отличие от
Дирка это, к сожалению, каждый раз получалось. Поэтому постоянное
недоумение, которое я испытывал, общаясь с этой пигалицей, в
очередной раз только укрепилось.
«…Девочка, что же, черт подери, с тобой не так…»
* * *
Да, из бывших домочадцев – родни, слуг и приживал, еще недавно
на здешнем подворье жило почти полтора десятка взрослых и детей -
уцелел только «дядюшка Жан».
Крепкий, рослый и немолодой брюнет, весь словно свитый из жил,
он был ровесником меня подмосковного, но выглядел заметно старше. В
средневековье люди вообще изнашивались быстрее а сейчас, когда в
драке за мое бездыханное тело он потерял ногу, молодости у него,
конечно же, не прибавилось.
По доставшимся мне воспоминаниям, он был кем-то вроде правой
руки и силовой поддержки у матери Дирка. Он же учил его самого
биться мечом и копьем. Отца у парня почему-то не было, но
происходило ли что-то между матерью, которая до всего этого
оставалось по-прежнему довольно симпатичной женщиной и ее
ровесником Жаном – пацан не помнил.