Тщательно обработав плечи, девушка …хотя почему «девушка-то»?
Молодая 18-летняя женщина - во всех смыслах – осторожно обозначила
желание переключиться на спину и, идя на встречу этой идее я,
словно бы приглашающе, чуть наклонился вперед. С прежним темпом и
старательностью, она на тут же принялась обрабатывать открывшиеся
участки.
К практически невинному занятию относиться «невинно» оказалось
невозможно.
Мы словно бы два заговорщика не проронили больше ни слова. Я
чутко прислушивался к ее спокойному ровному дыханию, и немного
ежился от еле сдерживаемой дрожи, когда она наклонялась совсем
низко, и порывы нагретого воздуха начинали касаться моей шеи или
шевелить волосы.
Очень мучительно хотелось обернуться, схватить ее, и – надо же,
- мне вроде как было совсем четырнадцать - но дальше моя мысль,
отчего не двигалась.
«…Блин, как будто бы я и правда, помолодел. Даже в этом
смысле…»
* * *
Бон-сюр-Сон, сразу после заката
Забавно, но все на что меня в итоге хватило – это не глядя в
лицо, вежливо и почти ровным голосом - поблагодарить Соланж, когда
она закончила намывать мои плечи и спину. При этом, не смотря на
такой, казалось бы «конфуз», в лучший городской кабак я спешил с
легкостью победителя. Ну и, конечно же, принаряженный в самое
«понтовое» из того, что нашлось среди моих вещей. Хотя и не
сказать, чтоб сильно старался…
На свой дорожный «дублет»* - фактически просто теплую кожаную
куртку со стёганой подкладкой изо льна, которая в обычное время
служила мне поддоспешником - я накинул плащ в итальянском стиле –
так называемый «хук»*. В моду они вошли уже лет 30 как, то есть еще
до рождения Дирка, но по-прежнему считались «последним писком».
Отороченная соболем короткая бархатная накидка с прорезями
вместо рукавов, и впрямь выглядела очень богато. Все остальное на
мне было практичного коричневого цвета, а вот «хук» -
темно-красный, скорее даже - бардовый. Вместе с богато украшенными
серебром ножнами, плащ и в самом деле придавал мне солидный и
праздничный вид!
Было очень неловко, но я минут десять не мог оторваться от
доставшегося в наследство от матери небольшого бронзового
зеркальца. Тусклый кругляш размеров сантиметров в пятнадцать слабо
отражал действительность, но вот Соланж на меня пялилась с самым
настоящим восторгом. И это сильно затягивало осмотр…